Антиутопиями никого не удивишь. Чаще всего строятся они довольно просто - берётся какая-то проблема современного общества и проецируется в будущее. Фантастический антураж необходим только для достоверности картины - нельзя же "один в один" копировать приметы настоящего. То есть можно, конечно - но в этом случае действие переносится в параллельный мир, на другую планету, в альтернативный вариант истории. Тоже метод, однако антиутопией обычно называют нечто иное. Должно описываться именно наше будущее, и в нём должно быть плохо. Плохо из-за бесчеловечного социального устройства (чаще всего), из-за неразрешимых проблем цивилизации (перенаселение, генетическое вырождение, экологическая катастрофа), из-за внешней беды (космический катаклизм, вторжение агрессивных инопланетян и т.п.). Наибольший интерес представляет "плохо первого типа" - т.е. когда мы сами кузнецы своего несчастья.

Как правило, нам рисовали жестокое тоталитарное будущее по заданному ещё Оруэллом типовому образцу "1984". Общеобязательная идеология, политические репрессии, всеобщий страх. На этой площадке вволю порезвились и англо-американские авторы 50-70-х годов, и отечественные фантасты (в огромном большинстве случаев - уже в постперестроечные времена). Там, за океаном, с ужасом смотрели в сторону "Империи Зла", здесь торопились расплеваться с советским прошлым, выдавить из себя по капле раба (вместе с кровью, потом, слюной и прочими выделениями). Впрочем, уже в середине 90-х это стало немодным. "Зачем пинать мёртвого льва?" И хотя тут обычно возражалось, что лев не столь уж и мёртв, что он просто линяет - но общественный интерес к царству грядущего террора сильно увял.

Однако это ни в коей мере не означает, что теперь ждут светлого будущего. Нет, укоренившийся в общественном сознании пессимизм дал и всходы антиутопий. Тоже выбор богатый. На прилавках - и кровавая анархия, всеобщая война против всех, и тупое угасание в потребительском обществе, лишённом какого-либо духовного измерения, и одичание, возврат во времена феодализма, а то и прямиком в первобытные пещеры. Страхи, надо сказать, небезосновательные, да и в литературном отношении здесь порой случаются шедевры.

Но что характерно - практически все эти антиутопии удручающе посюсторонни. Религиозной тематики они если и касаются, то лишь с краю. Описывая антураж будущего, иногда упоминают и храмы, и священнослужителей, но это так и остаётся завитушками фона. Та же картина и на противоположном полюсе. Ни одной сколько-нибудь значительной религиозной утопии в современной российской фантастике нет (о нынешней ситуации в зарубежной литературе судить не берусь). Духовная эволюция человечества вынесена за скобки. Проблемы ставятся целиком светские и решаются в позитивистском ключе. Либо не решаются - если автор хочет создать у читателя ощущение безнадёжности. Тоже вполне секулярный подход.

Отчего так? Видимо, каждый пишет, как он дышит. И если религиозная тема сама по себе неинтересна автору - то он и не возьмётся за неё. О какой религиозной утопии может идти речь, если писатель в неё не верит^[1]? Что же касается антиутопии - то и атеистам наскучило клеймить религию и стращать население засильем попов. Впрочем, и такие тексты изредка попадаются, но погоды не делают. К религии сейчас принято относиться со сдержанным уважением - то есть не трогать ни под каким соусом.

Поэтому в современной фантастике религиозный взгляд на будущее человечества практически и не представлен. Хотя своё представление о грядущих судьбах мира есть в каждой религии. Более того - эсхатологическая тема сейчас будоражит умы куда сильнее, чем полвека назад. Слишком много накопилось глобальных противоречий, слишком близко человечество подошло к опасной черте. Конечно, такое в истории случается не впервые. И в канун первого тысячелетия от Рождества Христова весь христианский мир лихорадочно ждал Страшного Суда, и в эпоху падения Византии (XV век) гибель Империи приравнивалась к Концу Света, и на Руси в 1666 году "сакральное число" подогревало апокалиптические настроения старообрядцев. Но - существенное отличие от наших дней - тогда это состояние умов не изливалось в художественную литературу. За практическим отсутствием оной.

Сейчас литература есть, есть и писатели, в том числе и глубоко верующие. В том числе и фантасты. Однако соответствующих текстов - как кот наплакал. Даже религиозные авторы не спешат браться за эсхатологию. Слишком уж это ответственная тема, слишком легко тут сфальшивить, опуститься до карикатуры или злого памфлета (вроде повести "Послания к коринфянам" Андрея Столярова).

Выше уже упоминалось, что большинство антиутопий исследуют проблемы настоящего, помещая их в искусственный антураж будущего. Но когда речь заходит о воплощении в фантастике религиозных представлений, это не всегда работает. Здесь и автора, и читателя интересует как раз будущее. То, что в настоящем пока наблюдается лишь в виде тенденций, по-настоящему вырастет спустя десятки (или сотни) лет. И вот проследить процесс роста, по хрупким стебелькам представить будущие ядовитые джунгли - очень важно. Ведь нам там жить. Или нашим детям и внукам. Вот и хочется литературными средствами произвести разведку местности. Кто предупреждён - тот вооружён. Хотя это уже нелитературная задача...

Но это всё слова, а где книги? Где тексты? Встречаются и тексты. Взять вот роман "Ликей" Яны Завацкой. Написан он, быть может, и не очень профессионально - есть претензии и к языку, и к композиции. Но его литературные огрехи, на мой взгляд, полностью искупаются глубиной содержания. Завацкая не столько обличает, сколько пытается понять, разобраться в самих основах "дивного нового мира".

Перед нами - двадцать второй век. Покончили с голодом, болезнями, кровопролитными войнами. Преодолели экологический кризис. Нет никаких идеологических запретов. У руля - умные, добрые, честные... Ну прямо "Полдень" по Стругацким. Лепота!

Только всё это - на первый взгляд. За красочным фасадом обнаруживается много интересного. Полтора века уже существует система "Ликеев" - учебных заведений нового типа, которые выращивают элиту - правильных, глубоко духовных, умных и честных людей. Лучшую часть человечества, правящую касту. Т.е. аристократия в исходном смысле слова - власть лучших. Действительно, лучших. "Ликеиды красивы, умны, всегда корректны, с ними ты можешь быть спокойным за свою жизнь и кошелек, они не позволят себе даже оскорбительного слова, тем более - действия в твой адрес, они щепетильно честны, их терпимость и понимание не знают границ..." Они - Воины Света, передовой отряд человечества. С детства их готовят к подвигу. Спасать, лечить, просвещать, вразумлять... приобщать к прогрессу, к духовности. Тяжко их бремя, немногим доступно...

И вот тут-то выясняется, что система Ликеев - это ни что иное, как глобальное оккультное сообщество, созданное на основе идей Даниила Андреева, автора знаменитой "Розы мира". Даниил Леонидович, сидя в камере Владимирской тюрьмы, мечтал о грядущем торжестве Розы Мира, о всепланетном её масштабе. Вот, пожалуйста, мечта сбылась. Церковь Розы Мира, пускай и назвавшаяся Ликеем, расцвела на всём земном шаре. На всех ведущих постах - ликеиды, исповедуемая ими религия, неоязыческий "ликейский культ", активно навязывается населению. Нет, всё делается гуманно, уважительно. Никто не тыкает носом "простых людей" в их незначительность. Они и сами её понимают. Но, поскольку порабощены тёмными началами, поскольку тупы и примитивны, то всячески стараются напакостить. Совершают теракты, убивают "белых и пушистых" ликеидов, а то и поднимают восстания. Приходится усмирять со всей возможной кротостью. Учитывая, что на войне как на войне.

Очень это напоминает соцреалистические опусы 30-х годов о коллективизации. Тоже ведь праведники в кожанках открывали крестьянам светлый путь в зарю коммунизма, а те, злые и тёмные, чуть что - за обрезы. И потому советская власть их это самое... "с кротостью и ни в коем случае не с пролитием крови". Наш читатель сразу насторожится. Тут же возникнет соблазн увидеть в ликеидах кровавых палачей, устраивающих голодомор, концлагеря, пытки - но маскирующих всё это фиговым листком красивых слов.

Ничего подобного! В ликейском "прекрасном далёко" нет ни тюрем, ни лагерей. Никого не заставляют любить Ликей. Ругай хоть до посинения. Верь во что угодно. А хочешь - беги от цивилизации в лесную чащу, строй избу, копай огород. Не только силком не вернут в общество, но и продуктами да лекарствами помогут, если пожелаешь. А вот террористы - те и на самом деле жестоки, а не только в официальных теленовостях. "...они их, конечно, убивали, всех. Причем не просто убивали... например, сажали на кол, в кислоте растворяли... и перед смертью тоже им такое приходилось пережить..." Так что вставший в боевую демократическую стойку читатель может расслабиться. Тут с общечеловеческими ценностями всё в порядке.

Кстати, бузят не все и даже не большинство. Большинство вполне довольны. Им дали сладкого хлеба и интересных зрелищ (массовая культура цветёт буйным цветом, на любой вкус - ужастики, мыльные оперы, компьютерные игрушки). Причём ведь не ликеиды им эти мыльные оперы сочиняют. Сами всё, сами... А ещё им дали полную сексуальную свободу. Пуританские взгляды никто специально и не отменял - сами по себе развеялись. Ну, конечно, пропаганда здорового образа жизни, сексуальное просвещение... И за полтора века население сократилось на два миллиарда. Планирование семьи навязывается обществу преимущественно лаской, но иногда (в отсталых странах третьего мира вроде России) и таской, административным давлением. (Что, кстати, ликеидам не нравится, они предпочли бы вообще без принуждения обойтись. Да ведь это и не их инициатива, а дурь местных властей.... разве могут они вмешиваться в дела местной администрации?)

В итоге - всё больше и больше "простых людей" предпочитают не заводить семью, удовлетворяясь сожительством. Но вот получить разрешение на рождение ребёнка непросто. "Визу" дают в генетических консультациях, после множества обследований, кармической диагностики, собеседования с экономистом...

Главная героиня романа, юная американка Джейн, после окончания Ликея проходит пятилетнюю практику ("Миссию") в столице России - городе Санкт-Питербурге. Её задача как раз и состоит в инспектировании генетических консультаций. Местное население относится к ней с пиететом - как гоголевские чиновники к ревизору.

Но образцовая ликеида, столкнувшись с жизнью варварского народа, узнаёт много нового. И о людях, и о себе, и вообще о жизни. К тому же влюбляется - страстно, трагически, безнадёжно. Алексей Старцев, бывший ликеид, уже несколько лет как отказался от сего высокого звания, раскаялся в своей прежней жизни, обратился к ортодоксальному христианству, собирается жениться на девушке из своего прихода. И, разумеется, Джейн тут ловить нечего. Но ведь сердцу не прикажешь. Девушка пытается понять его мотивы, надеется вернуть в славную ликейскую семью.

А в результате - меняется сама. Вокруг неё (а главное, внутри) рушится красивая, убедительная схема. Ликейская идеология трещит по швам. Жизнь-то, оказывается, не столь проста. Джейн подвергается нападению националистов-радикалов, сталкивается с "маргиналами" - людьми, сбежавшими от цивилизации в глушь и там за несколько поколений совершенно (как ей кажется) одичавшими. В конце концов она поймёт: "А может быть, они не так уж неправильно живут, эти люди? Может, что-то главное у них все же остается?" И даже поймёт, что эти неграмотные, посконно-домотканные крестьяне видят в жизни нечто большее, нежели она сама. В финале романа они с Алексеем оказываются в крошечной, занесённой снегами деревушке "маргиналов". И там, преодолев и гордыню, и робость, Джейн открывает душу "тёмной", необразованной женщине. И простые слова этой деревенской бабы вдруг каким-то необъяснимым образом приносят мир в её сердце. Те, кого она ещё совсем недавно считала примитивными, одичавшими туземцами, сумели её по-настоящему понять, и мало того - что-то сдвинуть в ней самой.

А вот её собственные друзья-ликеиды оборачиваются ранее незамечаемыми и весьма неприятными сторонами. Сопереживать Джейн (сдуру кинувшейся к ним за утешением) они не хотят, да и не могут. Они, эти друзья, по выражению Алексея - "друзья до первой серьёзной развилки". Собственная "ликейская невозмутимость и ясность" для них дороже всего.

И вот тут мы переходим к самому главному. Кто же они на самом деле такие - ликеиды? Что они сотворили с человечеством? Довольно скоро при чтении возникают ассоциации уже не с партийно-колхозными "Илиадами", а с "Братьями Карамазовыми" Достоевского, с его Легендой о Великом Инквизиторе. Ведь получилось же! Бродят по планете счастливые людские стада, не ведающие ни добра, ни зла и потому как бы безгрешные. А немногочисленные пастыри, взяв на себя бремя ответственности, с честью его несут. И здесь уже неважно, под каким всё это подано соусом - христианским или оккультно-языческим. Самое главное - Бог оказался лишним. И без него прекрасно управились.

Неудивительно. Ведь в основе ликейского миросозерцания - чудовищная гордыня. Когда тебе с раннего детства внушают, что ты должен быть лучшим, должен быть светочем миру, что на тебе лежит величайшая миссия - трудно не вознестись над жалкими человечишками... "Так вот она - причина зла. Это и есть Ликей... Методика раннего развития детей оказалась более страшным оружием, чем водородная бомба. Сколько нам ни дают основы этики - все это поверхностное... а это раннее развитие, это несомненное, наглядное превосходство над любым сверстником-неликеидом вызывает уже у подростков неуемную гордыню. Нас учат загонять ее вовнутрь, не демонстрировать, но гордыней проникнуто все учение Ликея, все его действия".

Гордыне этой, конечно, способствуют и практикуемые ликеидами медитации, общение со "светлыми духами". Природа этих существ христианину совершенно понятна. "И этот мой ангел, которого я видел в медитациях - кто он был, если все время только внушал мне, какой я хороший, как бы я ни ошибался, что бы ни делал - все равно я хороший... фактически заглушал неприятный, резкий голос совести?".

К счастью, немногие годятся в ликеиды. А то бы всё человечество оказалось бесноватым. И "население" особого восторга от ликеидов не испытывает. "А как должны реагировать люди на появление сверхлюдей, которые несомненно, во всех отношениях их лучше? Кто-то озлобляется и пытается с нами воевать, безнадежно, самоубийственно, но в этом они видят единственный способ остаться людьми. Большинство просто молча соглашается и опускается духовно, даже не пытаясь как-то оспорить факт нашего превосходства - да и как его оспоришь... Но когда тебе заявляют безапелляционно, что вот есть какая-то грань в духовном развитии, которую тебе не перейти никогда, что ты всегда, как бы ни старался, будешь хуже ликеидов - пропадает всякое желание вообще к чему-то стремиться..."

В результате цивилизация попросту деградирует. Жизнь стала сытой, безопасной и невыразимо скучной. Хотя и это лишь в первом приближении. Скука и безнадёжность дают жестокие всходы. Ведь из психологии своей, как и из штанов, никуда не выпрыгнешь. Если в человеческой душе нет духовного противовеса разнузданности, агрессивности, то никакие внешние ограничители не помогут. Рано или поздно, в той или иной форме, а зверь вырвется из клетки. "Думаешь, простым людям легче? Еще хуже, потому что они не защищены... никто из них после наступления темноты не выходит из дома. Это уже даже не преступность - когда каждый подросток носит в кармане нож и кастет, практически каждый употребляет наркотики... Это образ жизни. Военный образ жизни. В старом мире была какая-то разница между миром и войной. Сейчас все эти грани стерлись. Да, мировых войн больше нет...Война идет перманентная, по всей Земле".

Что самое печальное, не видно никаких перспектив. Ликейская система невероятно устойчива, её не сломать изнутри. Отдельные (и крайне редкие) одиночки, вроде Алексея и Джейн, сразу же отвергаются, вытесняются на обочину жизни. Никакая тайная "борьба с системой" невозможна в принципе. Ликеидом нельзя притворяться - обман тут же вскроется. Им надо либо быть - либо оказаться извергнутым "во тьму внешнюю", к простым людям. А тем тоже нечего противопоставить Ликею. Кто восстанет? Разве что безумцы-террористы. Но у них нет лекарства, у них только боль пополам с ненавистью. Крестьяне-"маргиналы", живущие натуральным хозяйством? Они смирились с такой жизнью, да и вообще смутно представляют себе происходящее на "большой земле". Обывательское большинство, прилипшее к экранам? Их тоже устраивает положение вещей. Ликеиды-регрессоры (пользуюсь термином Сергея Лукьяненко) потрудились на славу.

Мы слишком привыкли к тому, что тоталитаризм входит в нашу жизнь коваными сапогами, въезжает на "чёрном воронке" или на танке со свастикой. Но есть куда более тонкие методы. Мирно, ненасильственно, политкорректно, через массовую культуру, через убеждение и воспитание - а в итоге получается тоталитаризм нового типа. Который возможен и без физического насилия. То, что ликеидам ещё приходится воевать - это временно. Потом наловчатся управлять мозгами дистанционно и лучевики им уже не понадобятся. "Дорога в ад спускается полого", как писал Клайв Льюис.

Эта стена, которую человеческими силами не прошибить. Остаётся лишь помнить, что "невозможное человекам возможно Богу".

А ещё вспомним, что всем нам свойственно "глобальное мышление". Если победа - так уж непременно в масштабах земного шара, полная и окончательная. Но ведь каждое человеческое сердце - это тоже целый мир, целая вселенная. И то, что и Алексей, и Джейн сумели всё-таки вырваться из плена иллюзий - это тоже победа. Да, частная, локальная, но в ней - залог будущей глобальной победы. Не то чтобы та была неизбежной - но, если даже самые примерные ликеиды способны переосмыслить систему, выйти из игры, значит, победа в принципе возможна. А уж как там сложится дальше, неведомо ни нам, ни автору, ни его героям.

Вот потому-то мне и кажется, что финал романа - жизнеутверждающий. Конечно, и в помине там нет никакого "хэппи энда". По обычным меркам, судьба Джейн сложилась не слишком-то благополучно. Но ведь это только внешняя сторона дела. А счастье - это состояние духа. И вот тут-то Джейн достигла того, чего никакие её прежние медитации дать не могли. Она научилась любить, верить, надеяться. При том, что, в отличие от Алексея, к христианству она не пришла - эта тема осталась за кадром, здесь тоже есть возможность, но нет неизбежности. И это (в художественном отношении), по-моему, очень правильно. Поступи Завацкая иначе, приведи она Джейн вслед за Алексеем в церковь - и прозвучала бы фальшивая нотка. Что-то сусально-агитационное прорезалось бы в повествовании. Наверное, потому, что талантливо написанный герой не столь уж подвластен автору. Он начинает жить своей жизнью, и писатель не должен корёжить её в угоду "общей идее романа". Есть внутренняя правда характера, и если Джейн суждено обратиться ко Христу - это случится не по авторской воле.

Пока же она в состоянии поиска. Ей многое открылось, но большая часть открытий у неё впереди. И потому - открытый финал. Нет никакой предопределённости, неизбежности. Но у неё очень хорошие шансы.

...Поначалу я читал роман несколько настороженно. Идея стала понятной уже с первых глав. Но вот справится ли Завацкая? Вытянет ли столь грандиозный замысел? Ведь так легко сбиться с тона, написать язвительную карикатуру, жёсткий памфлет, где негодяи-ликеиды будут сурово разоблачены, где "все люди доброй воли" соберутся и скажут им своё "нет". Словом, я боялся чёрно-белого, "партийного" подхода.

Оказалось, ничего подобного. Действие развивается неторопливо, почти все события показаны глазами Джейн, которая вовсе не сразу и вовсе не легко расстаётся с иллюзиями. Джейн - хорошая, добрая девушка, ей внутренне доверяешь - и оттого интуитивно доверяешь её пускай наивному, но неизменно искреннему восприятию происходящего. И сама Джейн, и её коллеги-ликеиды, и "простые люди" - вовсе не одномерны, они появляются на страницах романа не только затем, чтобы озвучить те или иные идеи (что было бы характерно для памфлета). Их психология интересна сама по себе, им веришь, сопереживаешь. У каждого из них своя правда, и общая картина складывается именно из столкновения этих локальных правд.

Проработаны у Завацкой и детали быта XXII века - они, кстати, совершенно не фантастичны и лишь немногим отличаются от привычных нам реалий, причём это замотивировано. Ликеиды сознательно притормаживают развитие материальной культуры. Для планетарной кормушки звездолёты не нужны. Но главное, автору удалось показать достаточно убедительную картину общественного устройства, из которой не выпирают явные несообразности (чего, к примеру, не смог избежать Вячеслав Рыбаков в своём новом романе "На будущий год в Москве", во многом перекликающемся с антиутопией Завацкой). В тексте нет подробного описания того, как система Ликеев постепенно подмяла под себя всё человечество, но разбросанных тут и там мелких чёрточек, штришков вполне достаточно, чтобы читатель самостоятельно представил себе этот процесс.

В общем, этому миру, этому будущему веришь. И мысленно произносишь: "Не дай Господи!" Но если Он и даст, если через это нельзя не пройти - что ж, вспомним сказанные полтора века назад слова св. Игнатия (Брянчанинова). "Отступление попущено Богом, не покусись остановить его немощною рукою своею, устранись, охранись от него сам, и этого с тебя достаточно. Ознакомься с духом времени, чтобы по возможности избегнуть влияния его..."

Впрочем, здесь уже кончается литература. И начинается нечто большее.