1 декабря в культурном центре «Покровские ворота» состоялась презентация новой книги игумена Петра (Мещеринова) «Жизнь в Церкви», выпущенной издательством «Лепта» и одобренной Издательским советом. Поскольку отец Петр в последнее время нечасто появляется в СМИ, Правмир воспользовался шансом поговорить с ним о книге и церковной жизни.

– Отец Петр, как бы вы определили, что такое «Жизнь в Церкви»? Когда человек «живет в Церкви», а когда нет? Есть ли у этого понятия какие-то критерии?

– Чтобы ответить на этот вопрос, нужно оттолкнуться от понятия «Церковь». Я бы тут сказал, что Церковь – это пространство (или среда) богообщения, когда для верующего христианина реальность жизни во Христе – и жизни, подчеркну это, повседневной, постоянной, ежеминутной – становится главным содержанием его существования. И находясь вне Церкви, человек может веровать во Христа, стараться жить по Его заповедям, любить Его – и, конечно же, любовь ко Христу никогда не остаётся без того или иного ответа с Его стороны. Но полнота жизни во Христе, в любви Бога Отца, в действовании Святого Духа, в общении со святыми, реальность этой жизни, превосходящая реальность физического мира – возможна только в Церкви.

И именно в этом, собственно, и состоит суть, цель и задача Церкви – дать христианину это реальное богообщение, научить ему, укрепить и возрастить в нём. Средства для этого – то, что, собственно, Церковь и содержит от века: Таинства, Священное Писание, молитва и опыт жизни по заповедям Христовым.

– Сегодня существует много материалов об «ошибках новоначальных». А как вы видите основные ошибки людей церковных?

– Я много писал об этом в своё время – этому посвящена моя книжка «Проблемы воцерковления». В кратком разговоре, пожалуй, не стоит перечислять какие-то конкретные ошибки.

Гораздо более важным мне представляется указать на корень всех таких ошибок – а именно: отсутствие практической православной церковной педагогики.

Всё, что мы можем сегодня – это дать человеку понятие о внешнем воцерковлении, встроить человека в обиходные обрядовые рамки: нынешнюю практику подготовки к Таинствам, постов, домашней молитвы, посещения богослужения, тех или иных внешнеаскетических действий и т.п. Всё это необходимо; но по прошествии времени православному христианину нужно расти дальше, развиваться; в процессе этого возрастания человек сталкивается и с трудностями, и с искушениями – и тут какого-то внятного педагогического опыта, развёрнутой педагогической методологии у нас, увы, пока не существует.

Христианин, проходящий теми или иными узкими и тесными путями духовной жизни, чаще всего не получает помощи от современного пастырства. «Молись, постись, смиряйся, читай Святых Отцов» – то, что человек и без того знает со времён своего воцерковления – уже не помогает. Что делать с теми людьми, кто уже «выработал ресурс» первоначального воцерковления, а дальнейшего опыта подлинной духовной жизни не получил? А ведь таких православных христиан становится всё больше. Вот проблема.

С печалью приходится констатировать, что наша Церковь, проявляя возрастающую активность в тех или иных сторонах жизни, порой весьма опосредованно относящихся к христианской церковности, совсем не обращает внимания на своё средоточие – пастырскую педагогику.

– Вы уже начали отвечать на следующий вопрос, который я хотела вам задать. Как вы оцениваете итоги 20-летия свободы веры? Каковы основные проблемы, которые надо решать в новое 20-летие? И как решать?

– Вы знаете, я бы вот как ответил на этот очень объёмный вопрос. Вот наступил Рождественский пост. И мой любимый портал Правмир в очередной раз запустил целую серию статей – а как поститься в этот пост? Какова цель поста? как его проводить? чего от него ждать? а как его должны проводить дети? и так далее, и тому подобное. Некоторые тексты – перепечатка прежде бывших материалов. И вот уже двадцать лет одно и то же люди спрашивают, и одни и те же ответы даются.

Что, каждый год больше чем наполовину обновляется православная аудитория, что нужно ежегодно одно и то же повторять? Вряд ли.

Что же это означает? А то, что говорить нам на самом деле больше не о чем (ну если, конечно, не вдаваться в политику или в обличение «неправославия»). Мы что, о жизни во Христе будем говорить? Не будем. Мы её не знаем, а кто знает, тот помалкивает, потому что его сразу в прелести обвинят. Мы будем говорить о радости христианской жизни? Да где ж она? посмотрите на наши лица.

Мы расскажем о всеобъемлющем действии, о преображающих нас дарах Святого Духа? да мы что, протестанты, что ли? мы ведь православные – грешные, недостойные, и этих даров знать не знаем, и знать не желаем. Нам святитель Игнатий (Брянчанинов) уже всё разъяснил – что всякая мысль о действии Духа в нашем падшем состоянии есть тяжкое заблуждение… как будто и не приходил ради нас, падших, на землю Христос, как будто Он Свою Церковь с её духовными дарами для нас, грешных, не основал…

Мы предъявим плоды делания заповедей Христовых? На эту тему, особенно в её общественном преломлении, лучше и вовсе не говорить. Вот Священное Писание говорит великие слова: и знай в сердце твоём, что Господь, Бог твой, учит тебя, как человек учит сына своего (Втор. 8, 5). Расскажем ли мы о плодах такого обучения? но ведь мы не ассоциируем наше церковное существование с этой вот Божественной Педагогикой. Что, мы будем над Священным Писанием размышлять день и ночь (Иис. Нав. 1, 8), и делиться друг с другом плодами этих размышлений? да упаси Боже. Это ведь прямая дорога к гордости и своеумию…

Чему мы научились в нашей Церкви за эти двадцать лет? что все вокруг плохие, одни мы хорошие? что все погибнут, одни православные спасутся? Мы, оказывается, не научились даже, как нужно пост Рождественский правильно проводить. Вот и судите об итогах прошедшего двадцатилетия.

– Не соглашусь. У нас действительно сильно расширилась аудитория – в 2 раза за год – - почему не познакомить новых читателей с хорошими статьями? И вообще как-то это всё очень мрачно. Что же, ничего хорошего за эти годы не было, что ли?

– Да нет, почему же? Было, и много хорошего. Но тут я могу только повторить слова Святейшего Патриарха Кирилла о том, что предыдущие двадцать лет свободы были посвящены внешнему возрождению нашей Церкви после семидесяти лет страшных гонений. А сейчас пришло время восстанавливать внутреннюю церковную жизнь. Но как только мы начнём об этом думать, нам никуда не деться от тех пастырских и педагогических проблем, о которых я сказал.

– Вы упомянули «общественное преломление». Всё же, что вы скажете в этом контексте об общественном служении Церкви сегодня?

– Ох… это очень болезненный для меня вопрос. С одной стороны – я со всем энтузиазмом одобряю курс Патриарха Кирилла на воцерковление людей, на увеличение значимости христианского православного мироощущения в нашем обществе. С другой стороны, будучи знаком со многими журналистами, правозащитниками, писателями, музыкантами, художниками, теми людьми, которые сегодня презрительно именуются «интеллигенцией», я не могу не видеть, что усилия нашей Церкви в этом направлении выходят какими-то… кривыми, что ли.

Конечно, причиной этого являются неразобранные «завалы» нашей отечественной истории ХХ века, и гражданской, и церковной – но это отдельный разговор. «Кривость» тут в том, что эти люди культуры, мыслящие и совестливые, которые, по идее, должны быть нашими первыми союзниками, не понимают действий нашей Церкви. И тут уже есть внутрицерковная опасность – которая, на мой взгляд, заключается в том, что мы это непонимание и рождающуюся из него критику тех или иных сегодняшних церковных действий воспринимаем не иначе, как только «в штыки».

Невосприимчивость к критике, отвержение её – очень опасный симптом. Ведь критика – это начало покаяния. Я считаю, что для людей церковных любая критика очень важна. Пусть мы на 100% правы – но ведь какой-то мы дали повод, чтобы нас критиковали. Нужно обязательно разбираться в любой критике.

Если после такого разбора мы по совести сможем сказать, что критика неправильна – что же, тогда блаженны мы, когда будут поносить нас и гнать и всячески неправедно злословить за Христа (см. Мф. 5, 11). А если в критике, обращённой на Церковь, есть хоть какой-то элемент правды – тогда мы просто обязаны учесть это и постараться исправиться. Иное поведение будет просто нехристианским.

– Вы, собственно, почти и ответили на следующий вопрос, который я собиралась вам задать – в чём сегодня основная трудность свидетельства перед «внешними»?

– Ну да, в этом и трудность – в некоей «пропасти» между Церковью и думающими людьми.

Вот смотрите. В нашем обществе очевидно наличествует острый запрос нравственной оценки современности. По своей природе Церковь – та сила, и, больше скажу, сегодня даже и единственная сила, которая может и должна говорить здесь слово правды. Об этом постоянно говорит и Святейший Патриарх Кирилл: «каким должно быть отношение Церкви к внешнему миру, в том числе к власти? Церковь призвана хранить Божию правду и ее провозглашать. Не дело Церкви делить светскую власть, участвовать в политической борьбе; не её дело направлять гнев народных масс в ту или иную сторону. Дело Церкви ─ провозглашать Божию правду». Замечательные слова!

Что же это за провозглашение правды? Христианство – вещь очень резкая: для него существует только и исключительно один критерий оценки всего, один угол зрения – это заповеди Евангелия. Стало быть, исконный взгляд Церкви на всё – взгляд именно критический, и тем более критический, чем больше в том или ином явлении «падшести» и отступления от Христовых заповедей человеколюбия и правды.

«Провозглашение Божией правды» не может быть словами ласкательства (1 Фесс. 2, 5); Церковь не может оправдать отступление от нравственности Христовой ничем: ни государственной пользой, ни интересами «Державы», ни служением народу. Разумеется, именно поэтому от Церкви и ожидается, что она скажет внятное слово не только по поводу истории, но и современности. Нельзя Церкви жить так, как будто она живёт на Луне. Нельзя не замечать полного сегодняшнего бесправия и незащищённости людей, произвола, беззакония, лжи, воровства, презрения к людям – и молчать, не обличать ответственных за эти вопиющие с точки зрения Евангелия вещи… и это вовсе не из-за каких-то политических, диссидентских и тому подобных соображений, а в силу христианского жаления людей, печалования за них…

Но этого пока, увы, не происходит. Российские православные христиане, разделив со всем обществом тяжкое растление советским, а затем и постсоветским временем, не решившись настоять на евангельской исторической оценке XX века, пока не аккумулировали в нашей Церкви сил, чтобы дать нравственную и духовную оценку современности и явить делом противостояние духу лжи, корысти и нечеловеколюбия, который составляет сегодня основу российской жизни.

– Вы упомянули ложь, корысть и нечеловеколюбие. Сегодня многие говорят о таких проблемах современных православных, как цинизм, лицемерие, пренебрежение к другим…. Вы видите эти проблемы?

– Ну да, это ровно то, о чём я только что и сказал. Это на самом деле вовсе не церковные проблемы. Это проблема нашего постсоветского менталитета, общего и церковным, и нецерковным людям.

Именно сюда и должно быть направлено пастырское усилие Церкви – чтобы эти качества заменялись христианским расположением души: стремлением отстаивать правду, милосердием, солидарностью, честностью и так далее. И именно отсутствие христианской пастырской педагогики, о котором я говорил в начале нашей беседы, и не позволяет пока, на мой взгляд, нашей Церкви стать подлинной солью земли (Мф. 5, 13), способной изменить тяжкое нравственное наследие нашего прошлого.

– Давайте перейдём от этих глобальных проблем к более частным вопросам. С чем сегодня приходят к вам духовные чада? В чем вообще вы видите главные проблемы современного человека, москвича, жителя Подмосковья? Что волнует? Почему плохо живется? Какие они – люди – если смотреть вашими глазами?

– Люди на самом деле прекрасны. Каждый человек – дитя Божие, которого Господь любит, и учит, и Сам с великой заботой ведёт по жизни. Но условия существования в нашем богоспасаемом Отечестве далеки от того, чего бы хотелось. И поэтому большинство русских людей чувствуют себя абсолютно незащищёнными, брошенными и достаточно несчастными.

В последние годы заметно увеличилось количество прихожан во всех храмах нашей Церкви – и в подмосковном храме Подворья Данилова монастыря, где я несу своё послушание, тоже. С одной стороны, это очень хорошо. Здесь, конечно же, сказались миссионерские усилия Святейшего Патриарха Кирилла.

Но, с другой стороны, я бы воздержался тут от вполне естественно возникающего в таких обстоятельствах триумфализма. Я спрашивал своих новых прихожан: «а что привело вас в Церковь»? Самым частым был ответ: «да знаете, батюшка, как-то стало очень тяжело житься. И даже не столько материально, сколько в душе. Очень как-то агрессивно и лживо и опасно стало всё вокруг. И поэтому мы идём в Церковь – а куда нам ещё идти?»

Прекрасно, что они пришли в Церковь. И любой повод для обращения к Богу, пусть даже и тревога, и неуверенность в завтрашнем дне – это благо. Но я думаю при этом: а если бы всё было в порядке, всё было благоустроено, социальная и государственная жизнь была бы устроена как должно – был бы повод у людей так массово притекать к Церкви? Ответа на этот вопрос у меня нет.

– А каких качеств сегодня больше всего нам не хватает? Как это проявляется?

– Я считаю, что сегодня нам – и это касается вовсе не только церковных людей, но их, конечно, в особенности – не хватает честности и мужества. И ещё ума. Хотелось бы, чтобы православные христиане отличали Христову правду от любой лжи и имели бы смелость отстаивать её. Ну и, конечно, хотелось бы большего сострадания и милосердия друг к другу, большей солидарности и поддержки.

– Вернёмся к вашей книге. Вы много пишете об иерархии христианских ценностей. Какие тут могут быть ошибки?

– Ну, собственно, я в своей книге только об этом и пишу. Главная ошибка – подменять Живого Христа и жизнь Им и с Ним чем бы то ни было. И это самый важный критерий церковной жизни.

Если для православного хоть что-то важнее Христа – будь то те или иные формы Традиции, или обряды, или правила, или святыни, или эстетика, или история, или государство, или политическая обстановка, или та или иная идеология, да и вообще, что бы то ни было (не отменяя относительной важности всего перечисленного) – то такой человек должен покаянно осознать, что, будь он хоть трижды православным, от подлинного, в точном смысле слова «церковного», христианства он далеко отстоит.

– Какие правила вы могли бы предложить для человека, который только входит в церковную жизнь?

– Нет уж, увольте. Ещё не хватало, чтобы я что-то кому-то предлагал в качестве «правила». Есть Священное Писание, есть опыт Церкви – овладение этим, потребность поучаться в законе Господнем день и ночь (Иис. Нав. 1, 8), смиренная молитва, сознательное участие в Таинствах, и главное – жизнь по заповедям Божиим сама научит человека, как ему стать христианином – если он этого, конечно, хочет.