В этой и следующей главах речь пойдет о грехе, явленном в деле.

Богу противен каждый грех, но не все грехи одинаковы и поэтому по-разному судятся. Различие между грехами и тяжесть последствий для человека зависят от того, к какой силе души принадлежит грех (к уму ли, к чувству или воле), какое участие принимал в нем человек и т.д.

Есть грехи ума: нечестие перед Богом, отречение от Христа, идолопоклонство, ересь, занятия магией, сатанизм. Это - самые тяжкие грехи. Кто "добровольно решился на это зло, а потом раскаялся, временем покаяния должен иметь все время жизни своей"^[1].

Есть грехи вожделения или чувства. К ним относятся серебролюбие, славолюбие, сластолюбие и пр.

Наконец, есть грехи воли или раздражительной части души. Это: зависть, ненависть, вражда, злословие и прочие проявления гнева вплоть до убийства.

Сегодня, в эпоху плюрализма, свободы вероисповедания и свободы слова не считается зазорным вскользь ругнуть Православную Церковь за консерватизм, а иерархов за неподобающее поведение, посмеяться над "застывшей догмой" и "православной отсталостью". В моде религиозное творчество и "поиски духовного пути", увлечения восточными философиями, Блаватской, астрологией, гаданиями и магизмом. И это все у нас не только за грех не считается, но и является признаком "свободного сознания" и широты взглядов.

Тонкое и незаметное для плотских очей растление ума и отступление его от Божественной Истины во мрак ложной духовности не вызывает ни в ком ни больших сокрушений, ни боязни вечных мук. А это-то и страшно. Ибо, совершив всякий иной грех, можно прийти в храм и обратиться с покаянием к Богу, а здесь - не к кому обратиться: человек сам закрыл для себя дверь спасения и отвратился от Бога:

Посему говорю вам: всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам; если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Святаго, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем (Мф. 12, 31-32).

1) Грехи против Господа Бога

Верование снам, гаданиям, астрологическим прогнозам, гороскопам и т.п. Сомнение в вере. Леность к молитве и рассеянность на ней. Нехождение в Церковь, избегание исповеди и Святого Причастия. Кощунство над священным. Нарушение постов или неточное соблюдение их. Другими словами - это тот рассеянный безрелигиозный мирской образ жизни, который проводит не только неверующий человек, но и большинство тех, кто считает себя православным. Это невнимательность к себе, "отпущение" себе множества "несерьезных" грехов, которые, как песок, накапливаются и накапливаются, пока совсем не засыплют человека с головой.

2) Грехи хулы на Духа Святого

Чрезмерное упование на Бога или продолжение тяжко греховной жизни в одной надежде на милосердие Божие.

Этот грех встречается не так уж редко. Многие из нас откладывают начало праведной жизни на завтра. "Вот, - думаем мы, - сейчас закончится период интенсивной работы, тогда и начну заботиться о душе. Ведь Господь сказал, что никогда не поздно прийти, и последним воздастся так же, как первым". Или: "Еще немного погрешу и перестану, а потом покаюсь, и все простится".

Отчаяние или противоположное чрезмерному упованию на Бога чувство в отношении к милосердию Божию, отрицающее в Боге отеческую благость и доводящее до мысли о самоубийстве.

Этим грехом страдают, как правило, люди, которые уже начали бороться со страстями. На каком-то этапе борьбы человек осознает свою чудовищную греховность и свое полное бессилие. Он перестает трудиться, потому что считает попытки изменить жизнь бесполезными и обреченными на провал. Впрочем, иногда подобную оценку своей жизни встречаешь и у людей, довольно далеких от веры: "Я уже столько наворотил в своей жизни, что все равно в ад попаду, - так что нет никакого смысла спасать душу, уж лучше здесь нагуляюсь, пока есть возможность". Осознание своей греховности - это первый шаг к Царствию Небесному. Но важно также не терять надежду и веру в милосердие Божие. Господь всемилостив, и Он все простит, если увидит в нас искреннее раскаяние. Но дело даже не только в том, что в момент отчаяния мы забываем о милосердии Божием. Дело в том, что отчаяние в достижении желаемого убивает само желание. Потеряв надежду на спасение, мы уже не хотим спасения, а полностью погружаемся в свою депрессию. А, как уже говорилось, Господь не может навязывать нам Свою милость, насильно спасая нас от наших страстей.

Упорное неверие, не убеждающееся никакими доказательствами истины, даже очевидными чудесами, отвергающее самую дознанную истину.

К этому перечню можно добавить и сознательные грехи, порожденные злостью против Бога или Его мира.

Грехи хулы на Духа Святого страшны тем, что закрывают от нас Царствие Небесное. Это не значит, что в них нельзя раскаяться. Можно, как и во всех других, кроме самоубийства. Но пока мы предаемся этим грехам, Царствие Небесное для нас недостижимо, потому что душа наша в этот момент как бы мертва.

3) грехи, вопиющие к небу об отмщении за них

Умышленное человекоубийство, в частности аборты, а в особенности отцеубийство, братоубийство и цареубийство.

Содомский грех (гомосексуализм). Сюда же можно отнести и другие сексуальные извращения, как-то: скотоложество, педофилия, садомазохизм, насилие, кровосмешение, некрофилия и пр.

Напрасное притеснение человека убогого, беззащитного, беззащитной вдовы и малолетних детей-сирот. Этот грех сейчас довольно распространен: то и дело слышишь, как группа подростков избила немощную старушку, чтобы отобрать у нее пенсию. Во многих школах среди старшеклассников вообще распространена практика помыкания учениками младших классов, присвоения или порчи их имущества. Уже не говоря о том, что в современном мире убогий, немощный человек вообще признается существом неполноценным и не только не оберегается и не защищается, но, напротив, притесняется сильными и здоровыми.

Удержание у убогого работника вполне заслуженной им платы. Отнятие у человека в крайнем его положении последнего куска хлеба или последней лепты, которые потом и кровию добыты им, а также насильственное или тайное присвоение себе у заключенных в темнице милостыни, пропитания, тепла или одеяния, которые определены им, и вообще угнетение их. Стоит ли говорить, что сейчас последнее происходит сплошь и рядом, давно вошло в порядок вещей и никого не удивляет. Наоборот, восхищение и, возможно, даже недоумение вызовет какой-нибудь надзиратель, который не притесняет заключенных, а обращается с ними хоть и без особой нежности, но просто как с живыми людьми.

Огорчения и обиды родителей до дерзких побоев их.

Перечисленные грехи не свойственны человеку. Они противоестественны и не считаются проявлением слабости человеческой. Грехи эти редко исповедуются, поскольку сами по себе свидетельствуют о тяжелом греховном состоянии души и неспособности ее к раскаянью.

Впрочем, сейчас ситуация несколько изменилась. В современном мире многие из этих грехов, как уже было сказано, являются нормой, то есть в светском обществе не воспринимаются как дурные поступки. А, следовательно, порой относятся к категории неведомых, как бы неосознанных. Так, молодая девушка, совершающая аборт, часто просто элементарно не понимает, что она делает. Детоубийство превратилось в обычную операцию, которую общество если и не поощряет, то, по крайней мере, считает вполне допустимой. Точно так же обстоят дела с гомосексуализмом. Половые отношения между двумя мужчинами или двумя женщинами уже не считаются зазорными, мало того, постепенно узакониваются. В некоторых странах разрешены уже гомосексуальные браки. Психологи с уверенностью утверждают и внушают сомневающимся, что гомосексуализм естественен и свойственен природе человека, а сами "голубые" отстаивают свои права и с гордостью сообщают о своей "ориентации".

Склонность к диким проявлениям греха и доведению всякого греха до его извращенной формы в ХХI веке тоже превратились в своего рода пристрастие (подробнее речь об этом пойдет в главе "Срасти в современном мире").

Эта общая атмосфера, в которой растет и воспитывается современный человек, формирует у него настолько исковерканные, неправильные представления о "хорошем" и "плохом", что голос совести, по сути являющийся голосом Божиим, часто просто не узнается и заглушается человеком: его принимают за узость взглядов, ограниченность, консервативность.

4) Грехи смертные, то есть делающие человека повинным погибели, если смерть настигнет человека в этих грехах:

Гордость до самообожания, презирающая всех, требующая от других раболепства, желающая стать равным Богу.

Жадность к деньгам, соединенная большей частью с неправедными приобретениями, не дающая человеку и минуты подумать о духовном.

Блуд, или распутная жизнь блудного сына, расточившего на такую жизнь все отцовское имение.

Зависть, доводящая до всякого возможного злодеяния ближнему.

Чревоугодие или плотоугодие, не знающее никаких постов, соединенное со страстной привязанностью к различным увеселениям.

Гнев, непримирительный и решающийся на страшные разрушения, по примеру Ирода, который в гневе своем избил Вифлеемских младенцев.

Леность, или совершенная о душе беспечность, нерадение о покаянии до последних дней жизни, как, например, во дни Ноя.

Эти грехи по названиям своим во многом перекликаются с названиями страстей, и неслучайно. Предаваясь в сильной мере одному из них, человек становится рабом своего греховного пристрастия, он лишается большой части своей свободы, лишается способности трезво мыслить, контролировать свои поступки. Смертные грехи заглушают совесть человека, делают его враждебным к Богу, лишают возможности раскаяться из-за гордости, ложного стыда, отчаяния, общего помутнения души.

Помимо вышеупомянутых тяжких прегрешений, существуют еще наши бытовые повседневные грехи, которые мы часто даже не замечаем. Святые отцы и подвижники классифицировали эти грехи, в основном, по тому, против кого они направлены.

Таким образом, выделяется три типа грехов (пояснения по поводу отдельных грехов см. в ч. II этой книги):

1) Грехи против Господа Бога - это те прегрешения, которые не наносят видимого ущерба ближним и самому человеку, но гневят Господа, так как происходят от недостаточной любви или даже от ненависти к Нему. К таковым грехам относятся: верование снам, ворожбе, встречам и другим приметам, сомнения в вере; леность к молитве и рассеянность при ней, неучастие в богослужении и Таинствах; лицемерие в Богопочтении; хула или только ропот на Бога в душе и на словах; намерение поднять на себя руки; напрасная божба; неисполненное обещание Богу; кощунство над священным; гнев с упоминанием нечистой силы; вкушение пищи в воскресные и праздничные дни до окончания литургии; нарушение постов или неточное соблюдение их; работа в праздники.

2) Грехи против ближнего - это те грехи, которые наносят ущерб ближним или направлены непосредственно против кого-то из людей. К ним относятся: неусердное исполнение своих обязанностей; непочтение к высшим или старшим; неисполнение обещания человеку; неуплата долгов; отнятие силой или тайное присвоение себе чужого; скупость на милостыню; личная обида ближнему; пересуды, оклеветание, проклинание других, напрасные подозрения, отказ защитить невинного человека или правое дело; убийство; непочтение к родителям; лишение детей христианского воспитания; гнев, вражда в семейной или домашней жизни.

3) Грехи против самого себя - это те грехи, которыми человек наносит ущерб прежде всего себе самому. К таковым относятся: праздные или скверные мысли в душе; желание зла ближнему; лживость; раздражительность; строптивость, самолюбие; зависть; жестокосердие; чувствительность к огорчениям или обидам; мщение; сребролюбие; пристрастие к наслаждениям; сквернословие; пение соблазнительных песен; пьянство, объедение; блуд, прелюбодеяние, неестественный блуд; нерадение о спасении.

Это разделение, хотя и довольно четко, тем не менее не совсем однозначно. Конечно нарушая любую заповедь, человек грешит тем самым против Бога и против себя, поскольку любой грех не только нарушает волю Божию, но и отдаляет от человека Царствие Небесное.

Главный наш грех заключается не в том, что мы совершаем плохие поступки, он состоит в том, что наша жизнь протекает совершенно отдельно от Бога; в том, что у нас с Ним нет никаких взаимоотношений; что наша жизнь - безбожная, потому что в ней нет Бога. Мы существуем сами по себе: вот моя жена, вот мои дети, моя квартира, работа, вот моя стирка, булочная - это круг нашего бытия. А где в нем Бог? Иногда кое-кто из нас, раз в неделю, приходит в церковь - тогда он вспоминает о Боге, старается молиться; или какую-то книгу откроет духовную, Священное Писание; или утром и вечером помолится - пять минут утром, десять вечером. Вот и все, в этом и заключается, собственно, наша христианская жизнь. А все остальное? А все остальное - это грех, независимо от того, собираем ли мы почтовые марки, пьем ли водку или просто гуляем по лесу. Если мы, гуляя по лесу, забыли о Боге, то это есть грех.

Грех - это не обязательно нанесение зла кому-то; это есть отделенность человека от Бога. А уж как человек отделяется от Бога - с помощью самогона, или в карты играет, или еще каким-то образом, - уже не так важно. Не так важно, за какое преступление сидит человек в тюрьме, - главное, что он в тюрьме, что он отделен от мира. И любой грех отделяет нас от Бога. Поэтому в чем цель христианской жизни? Для чего Господь Церковь основал? Чтобы мы через Церковь всю свою жизнь привели к нему. Чтобы все, что бы мы ни делали, что бы ни думали, ни говорили, у нас было в Боге. И вот такая направленность нашей жизни и будет путем в Царствие Небесное. А мы Богом только пользуемся: у нас кто-то умер - значит нам надо отпеть; кто-то у нас родился - значит надо крестить; что-то у нас заболело - молебен отслужить; или именины у меня - надо причаститься. А почему именно в именины, почему не в следующее воскресенье, чем одна литургия хуже другой?

У нас жизнь духовная идет как бы от случая к случаю. И это отношение наше к Богу есть грех, есть форменное безобразие. Представим себе, что Господь от случая к случаю нам бы давал солнце. Вот оно погасло, допустим, на недельку и только следующее воскресенье начало бы светить. После такого угасания солнца не осталось бы ничего: ни воды, ни земли, ни птиц, не зверей. А Господь постоянен в Своей заботе о нас, Он постоянно управляет всеми процессами, которые на земле происходят, и благодаря этому мы живем. Наша жизнь целиком зависит от Бога, а отношение наше к Нему безобразное, потому что мы ничего не ценим, считаем, что это само собой разумеется.

Эта наша отдаленность от Бога есть грех, как говорится, в общем плане. А есть еще грех в частности, потому что каждый раз, когда мы в чем-то согрешаем, мы тем самым отделяем себя от Бога. Поэтому, чтобы нашу жизнь привести в какую-то норму, нам нужно постоянно следить за своей душой, постоянно держать в чистоте свою совесть. Если мы чувствуем, что совесть нас в чем-то обличает, то надо каяться перед Богом и просить прощения. Но это не для того, чтобы делать то же самое на следующий день. Если человек осознал, что он что-то делает нехорошо, если он, читая Писание видит, что его действия идут против заповеди Божией, то нужно просить, чтобы Господь дал силу больше этот грех не повторять.

Прежде чем начать разговор о страстях, попробуем разобраться в смысловых сложностях, связанных с этим понятием. В современном русском языке слово страсть имеет значение, отличное от того, в котором оно употреблялось нашими предками и в каком употребляется и поныне в православии.

Под страстью в наше время подразумевается 1) сильно выраженное чувство, крайнее увлечение; 2) предмет сильного увлечения, постоянной склонности; 3) сильная любовь с преобладанием чувственного влечения; 4) страх, ужас (натерпелся страстей). Именно это, самое ныне малоупотребительное значение слова "страсть" наиболее близко к изначальному, исконно присущему этому слову. Посмотрим у Даля: страсть - 1) страдание, мука, маета, мученье, телесная боль, душевная скорбь, тоска; 2) в значении подвига: сознательное принятие на себя мученичества (отсюда чин страстотерпцев в сонме святых Православной Церкви); 3) страх, испуг, ужас, боязнь; 4) душевный порыв к чему-либо, нравственная жажда, жаданье, алчба, безотчетное влеченье, неразумное, необузданное хотенье. А теперь давайте заглянем в словарь церковнославянского языка. В нем-то мы и найдем настоящее, еще ничем не замутненное значение: страсть ("пафос" по гр.) - 1) сильное желание чего-либо запрещенного; 2) страдание, мучение; 3) болезнь, жалкое состояние.

Благодаря этому этимологическому исследованию мы воочию убедились, как вместе с изменением сознания и нравственных ценностей человека, а также культурной среды преобразуется и притирается слово. Слишком страшно его изначальное значение, слишком "нетерпимо" для сегодняшней либеральной морали, отчего и пришлось ему превратиться из "сильного желания чего-либо запрещенного или мучения и болезни" в "сильно выраженное чувство". В XVIII веке, к примеру, соблазняя женщину или проигрывая в карты состояние своих родителей, человек впадал в страсть, то есть в болезнь, алчбу, страдание и сильное желание запрещенного евангельской заповедью. Ныне, делая тоже самое, мы с вами просто испытываем сильные чувства, совершенно не заботясь при этом об их моральной окраске. Мы с вами теперь не страдаем и не болезнуем грехом, не чувствуя мук совести мы просто ощущаем некую сильную по некой шкале эмоцию!

Что исчезло? Стыд и осознание греха. Но вот парадокс, муки-то, муки и невыносимые последствия исполненной страсти остались! Иначе откуда мода на психоанализ и увеселительные пилюли?

Выбросив за борт неудобный смысл слова, мы не можем с той же легкостью избавиться от явленных этим словом душевных переживаний. Сколько ни тверди "халва", во рту слаще не станет. Сколько ни называй дурные, злые и бессердечные поступки "крайним увлечением" - душевная боль и болезненные для души и тела последствия никуда не денутся.

Когда-то на рассвете психиатрии ученые сформулировали термин "нравственный идиотизм". Этой болезнью оказалось поражено множество народа, а вспышка ее пришлась на годы после французской революции. В анамнезе этой болезни значились полная неспособность больного отличать добро от зла в рамках общепринятой (замечу, тогда - равнозначно христианской) морали, и невозможность в связи с этим осознать (в те времена - равнозначно раскаяться) свои проступки. То есть, говоря попросту, больным нравственным идиотизмом тогда был тот, кто не видел разницы между убийством и милостыней, любовью и предательством, браком и прелюбодеянием. Вам этот диагноз ничего не напоминает?

Но потом возник Зигмунд Фрейд со своим учеником Карлом Юнгом (кстати, впоследствии безжалостно предавшим своего учителя), и психология (тогда психиатрия) перевернулась с ног на голову. Оказывается, та или иная страсть - это просто свойственное каждому человеку нормальное желание

В чем новшество? Не в том, что подобные желания могут быть свойственны каждому человеку, - это и без того утверждалось христианством 2000 лет. Новшество в том, что эти желания объявлялись нормальными. Раньше, почему-то глупые люди считали, что изнасиловать мать или сестру - это страшный смертный грех, а отцеубийство и братоубийство - каиново преступление, которое даже произносить-то страшно, и от этого и мучались. Ан нет! Это нормальные чувства, которые просто порождены подавленными либидо (половое влечение) и мортидо (влечение к смерти)! А кем подавленны? Конечно мракобесным и злым христианством! Значит, надо избавиться от христианства и его устаревшей морали, попов заменить психоаналитиками, и людей сразу перестанут мучить плохие мысли, совесть и душевные расстройства. Дико, не правда ли? Но именно этот путь избрала наука и диагноз "нравственный идиотизм" был напрочь забыт. Тем, кому подробнее хочется узнать об этой страшной эпохе и этих страшных ученых, выпестовавших мировые войны, русскую революцию, фашизм и сексуальную революцию, мы отсылаем к трудам по истории психологии^[2], а сами продолжим разговор о страстях.

Итак, сегодня, в более широком смысле, произнося слово "страстный", мы имеем в виду "эмоциональный, темпераментный". То есть "страсть" приобретает, скорее, положительное значение. Страстный человек - человек, способный на сильные чувства и нерациональные поступки. Он противопоставляется бесстрастному роботу, который во всем слушается голоса рассудка, живет по заложенной в него программе. То есть антонимом слову "страстность" в современном языке можно считать слово "рассудочность". Это два полюса, между которыми раздираем современный человек.

Так человек, играющий на рулетке ва-банк, вызывает у окружающей публики одобрительные возгласы. Но что скажет та же самая публика, если узнает, что на кону стоит, например, жизнь его жены или ребенка? Так абсолютно непьющий человек в веселой компании будет принят с некоторым недоверием. Но никто не станет восхищаться алкоголиком. Так же и с ревностью: не ревнуешь, значит, не любишь - довольно распространенное в обществе представление. Но ревнивец, замучивший жену своими ни на чем не основанными подозрениями и вечными скандалами, не станет для окружающих эталоном влюбленного. Грубо говоря, яркие эмоции - это хорошо, но только до тех пор, пока эмоции эти добровольны, осознанны и контролируются человеком.

И здесь мы приближаемся к точке соприкосновения между новым светским значением слова и старым, церковным.

Если вы помните, в конце романа Достоевского "Идиот", уже после убийства Настасьи Филипповны, князь Мышкин сидит рядом с Рогожиным и жалеет его. Сцена эта для читателя, далекого от Православия, скорее всего, остается абсолютно непонятной. Единственное объяснение, которое может придумать несведущий человек: Мышкин окончательно помешался. Помешаться-то он, конечно, помешался - не поспоришь. Но в то же время его жалость к Рогожину, с точки зрения человека православного, вполне обоснованна.

Страсть означает страдание. Страсть - это болезнь души. Здесь важно не спутать. Дело не в том, что страсть ведет к страданию. Нет. Страсть - сама по себе болезнь, сама по себе страдание души.

Удобопреклоняемость ко греху, страстность человека - это та же болезнь. Как мы относимся к больному человеку? Мы его жалеем. Точно так же Господь относится к грешнику, к человеку, одержимому страстями. Но больной человек пытается лечиться, чтобы облегчить свои страдания и вернуться к нормальному состоянию. Если больной не лечится - так исключительно по собственной глупости. И для человека, одержимого страстями, логично было бы лечиться. Но разве многие из нас лечатся?

Для человека неверующего здоровье телесное - одно из главных благ. Недаром каждый день, приветствуя друг друга, мы желаем друг другу именно здоровья, говоря "здравствуй". Недаром медицина - одна из самых развитых областей человеческого знания. И, тем не менее, как часто мы ведем себя неразумно, пренебрегая своим здоровьем. Мы гонимся за деньгами, за славой, за развлечениями. Но какой толк богачу от его денег, если его разбил паралич? Какой толк от славы, если ты болен насквозь, так что даже насладиться плодами этой славы по-хорошему не можешь? То же самое с душевным здоровьем. Мы пренебрегаем им во имя чего угодно. Во имя выгоды, здоровья телесного, во имя удовлетворения своих мелких амбиций. Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? (Мф. 16; 26).

Мы не стремимся вылечить свою душу, а всего лишь принимаем время от времени таблетки обезболивающего, предназначенные для того, чтобы на какую-то долю секунды прекратить нескончаемую боль. Мы притупляем эту боль алкоголем, наркотиками, развлечениями, но не пытаемся вылечить себя, может быть даже потому, что уже само страдание приносит некоторое удовлетворение.

По своему существу человек не может желать зла и отвращаться от добра, но может желать зла, принимая его за добро, и отвращаться добра, считая его злом. Невозможность различить подлинное зло от добра, как мы уже много раз говорили, и является причиной всех несчастий человека и следствием грехопадения.

Еще одним следствием первородного греха является неизбежность множества противоречивых желаний, вытекающих из чувства богооставленности - ощущения собственной неполноты и недостаточности.

После грехопадения воля человека от стремления к высшему благу - Богу устремилась к самому человеку: человек "стал как боги", чего и добивался дьявол, приняв облик змия. Вместо Бога человек возлюбил самого себя, себя поставил целью, а все остальное в мире - средством к самоудовлетворению. Помните? "Двуногих тварей миллионы - для нас орудие одно…".

Таким образом, главным чувством, исходящим из самой глубины человеческой души у падшего человека стало самолюбие или эгоизм, при котором на первом плане находятся собственные интересы, стремление к приобретению личных преимуществ и избежанию неудобств, лишений, забота о себе.

Самолюбие порождает три основных греховных движения душевных сил: похоть плоти, похоть очей и гордость житейскую, которые, собственно, и являются родоночальниками всего многообразия грехов и страстей, о которых мы уже говорили.

Мир, как совокупность человеческих отношений, есть овеществленное самолюбие, по словам апостола Иоанна Богослова: Ибо все что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего. И мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек (1 Ин. 2; 16-17).

Все, что происходит в падшем человеческом обществе, в его истории движется по действию этих трех "начал "^[3].

Похоть плоти есть ненасытимое желание удовольствий, или беспрерывный поиск средств, доставляющих удовольствие внутренним и внешним чувствам души. Похоть плоти заставляет считать единственной целью наслаждение или жизнь в свое удовольствие и любыми средствами стремиться достичь этой цели.

Похоть плоти оказывает влияние на все сферы жизни человека.

По отношению к религии и к Богу: сластолюбцу свойственно легкомыслие, обращенность внимания на наружные предметы, поэтому он не может глубоко воспринять истины Боговедения. Стремление к Богу и Богопознание не могут укорениться в пустом сердце и увлеченным удовольствиями разуме, но подвергаются сильным нападениям от склонностей души, обращенных к "приятным вещам". Это делает такого человека не только равнодушным к вере и Богу, но и заставляет его вообще сомневаться в наличии таковых.

Верующего человека похоть плоти заставляет искать даже в храме Божием услаждения слуха и зрения. Таким людям непременно нужен и оперный хор на клиросе, и благозвучные ектеньи, и дьяконы с басом, как у Шаляпина. Они разглядывают убранство храма, наслаждаются произведениями искусства, им важно в богослужении не искреннее чествование Бога, а зрелищное исполнение обряда. В сердечной жизни им нужны удивительные чудеса, сладостные плоды молитвы, экстаз и восхищение. Гонения за истину их не вдохновляют, поэтому такие верующие предпочитают верить в благоприятные для Церкви времена. Такой тип религиозности часто встречается в католицизме и зачастую люди именно в поисках органа и эстетики выбирают эту конфессию.

По отношению к себе. Сластолюбец весь занят удовольствиями, и при том только настоящими, говоря себе: Станем есть и пить, ибо завтра умрем (1 Кор. 15; 32). О будущем они стараются не думать, так как в душе боятся его. Поэтому даже начинающиеся скорби они не предотвращают, а, словно страусы, которые прячут свои головы в песок, погружаются в новые наслаждения, пытаясь укрыться от неминуемого. Душа у них заброшена и сведена к психике, одно тело украшается и питается. Поэтому в таких людях нет никаких правил жизни, убеждений, они без царя в голове и на них нельзя положиться. Они как огня бегают серьезных дел, требующих умственных и волевых усилий, поэтому о них забывают иногда раньше, чем те умрут.

По отношению к окружающим. Часто таких людей считают душой компании, правда пока дело не дойдет до ответственности. Чаще всего сластолюбцы - трусы, которые никогда не рискнут обидеть в лицо или самостоятельно решиться на преступление. Но за спиной он будет ненавидеть всякого, несогласного с ним во взглядах, стараясь запачкать чужое доброе имя или склонить порядочного человека к тому же греху, в котором сам замаран. Так чревоугодник уговаривает постящегося "не корчить праведника", блудник предлагает посмотреть фильм или сходить "в одно местечко за углом", наркоман угостит дозой, а гомосексуалист поведает о необычных прелестях однополой любви. При этом такой приятель при удобном случае с легкостью готов на обман, несдержание слова, ложные обещания и пр. Он крайне общителен, но настоящих друзей не имеет. При общении старается быть обольстительно вежливым и интеллигентным, но сквозь деланную воспитанность то и дело прорываются циничные замечания, насмешки, нахальство.

В семье и в обществе сластолюбцы приносят мало добра. Они не способны ни повелевать как следует, ни подчиняться. Вверенные ему подчиненные, жена, дети - все страдают. Причина в том, что он просто сроднился с нерадением, ложной кротостью или поблажкой, попустительством, так как "непопулярные" решения требуют усилий ума и воли. Если же сластолюбец - подчиненный, то он не бунтует в открытую, но все переводит в возмущения, ропот, недовольство, медлительность в исполнении.

Если сравнить образ человека с образом культуры той или иной эпохи, то, окажется, что для сластолюбца очень подходит эпоха рококо, воспевающая культ плоти, комфорта и наслаждения.

Словом, подобные люди сходны с топким болотом, поросшим веселой травкой.

Под похотью очей или корыстью понимается ненасытимое желание иметь. Это искание и стяжание вещей под видом нужды или пользы только за тем, чтобы сказать себе о них - мои.

Этот синдром психологи характеризуют так: "Я есть то, что я имею".

Похоть очей проявляется в основных видах - сребролюбие (любовь к деньгам) и любоимение (стяжательность).

Под влиянием тщеславия похоть очей превращается в тягу к помпезности и роскоши, от гордости и властолюбия - в жажду всемогущества и поклонения от людей, другими словами, в соревнование с Богом и в богоборчество. Так пал Денница-Люцифер, именно эта страсть владела и Наполеоном Бонапартом, толкнув его к безумному походу на Россию, и Гитлером, и Ротшильдом, и многими современными олигархами, которым уже мало денег и власти и потребно слепое поклонение и восхищение толпы.

Этой страсти всегда сопутствуют мучительная забота, тревожность, страх и неуверенность в завтрашнем дне, неусыпаемая зависть, и, как итог, жестокое уныние и скорби.

По отношению к религии и к Богу: познать Бога такому человеку или некогда, или он уже вступил в прямое Богоборчество, отвергнув и поправ все Божеские законы. Больше всего он склонен к суеверию, антропоморфизму, идолопоклонству, что прямиком приводит его к увлечению гаданием, предсказаниями будущего и оккультизмом. Своих личных астрологов и предсказателей имели все завоеватели и тираны, как древности, так и наших дней. Страх перед возмездием, жажда всемогущества, служение маммоне и неуверенность в завтрашнем дне толкает таких людей к поискам поддержки у темных духов.

Верующий же человек, одолеваемый этими страстями, более всего любит в богослужении пышность и великолепие, обставляя домашние иконостасы самыми дорогими иконами, жертвуя дорогие свечи и выступая этаким меценатом выбранного им храма и батюшки. При этом, если священник выскажет им что-либо нелицеприятное, то благочестие куда-то испаряется, оставляя в осадке ропот, возмущение и, часто, желание отобрать пожертвованное и как-нибудь наказать "строптивого" духовника.

По отношению к себе у стяжателя вид некоторых добродетелей бросается в глаза. Он будто бережлив, а между тем скуп и жаден по отношению к окружающим; труд и аскетизм его направлен на добычу денег; от удовольствий и наслаждений воздерживается он и для экономии денег и потому, что в сердце своем наслаждается он только деньгами. У него нет заботы ни о душе ни о теле, так как себя он приносит в жертву вещам. Желание большего и зависть не дают ему насладиться даже тем, что уже приобрел и от этого нет мира в его душе. При несчастье с его имуществом легко падает духом, становится как будто сумасшедшим, а иногда налагает на себя руки. В истории таким характером в большей степени обладал Аракчеев, всесильный временщик Александра I.

По отношению к окружающим он бесчеловечен, завистлив, коварен, вероломен и склочен. Благодеяний без награды не любит, разве только победит тщеславие. Нет греха, на который не решился бы служитель мамоны - от него воровство, святотатство, убийства, предательства.

Личность стяжателя зачастую олицетворяет собой идеологию пуританства, с его вымученным аскетизмом, культом деловых отношений и сведенными к минимуму телесными потребностями при непомерной гордости.

Гордость житейская есть ненасытимое желание возвышения или усиленное искание средств и путей, через которые можно было бы стать выше других.

Самолюбие в этой страсти действует очевиднее всего. Гордость и есть олицетворение самолюбия, явление его в действии, в заботе о своем Я.

Первое порождение гордости - внутреннее и скрытое - самомнение, считающее всех людей ниже себя: даже великие мира сего - случайно являются таковыми, когда мы пребываем в унижении, по причине случая и козней завистников. Внешне гордость обнаруживает себя или в искании превосходства через телесную красоту, одежду, связи с сильными мира сего - и тогда это есть тщеславие. Обращаясь к чести и славе гордость выступает как властолюбие и честолюбие; а ища людского преклонения и внимания - она есть славолюбие.

Во всех этих видах гордость сопровождается еще своеволием, самоуверенностью, самонадеянностью, высокомерием, претензиями на лучшее, презрением к окружающим, неблагодарностью, завистью и гневливостью до мести и злопамятства. История и литература переполнены персонажами, страдающими этой страстью, и, думается, каждый найдет там пример.

По отношению к религии и к Богу - гордец есть самый опасный человек. Он способен впасть в самую бездну нечестия. Желая выделиться из толпы, он или сам изобретает, или легко увлекается новыми учениями и философиями, дающими ему возможность хоть как-то отличиться. Такие люди чаще всего являются изобретателями различных ересей и сомнительных верований, они становятся во главе нового учения или секты и пожинают славу мудреца и учителя, упиваясь своей мнимой властью над людьми. Протопоп Аваакум, увлекший Церковь к расколу, Блаватская, создавшая теософское общество, царь Иван Грозный, возомнивший себя высшим судией и вершителем судеб, Вольтер, разрушивший основания нравственности, а также современные лидеры различных сект - все они и многие им подобные были жалкими рабами этой пагубной страсти.

Во внешнем богопочитании такой человек любит блеск, искусственность, поклонение, во внутреннем - напряженность и высоту, в молитве - велеречивость, в поведении - причудливость.

Часто воздержанность, высокая работоспособность, терпеливость, упорство создают таким людям ореол истинного подвижника и мученика за идею, - но только ореол, ибо все это добродетели-средства, а не добродетели-качества, и цена их зависит от того духа, с каким они стяжаются и реализуются. Ведь конечной целью такого "подвижника" всегда будет собственный блеск, слава и жажда восхищения от окружающих. Гнев и зависть не дают ему покоя, от чего он скоро истощает свои силы и наживает болезни.

По отношению к окружающим он больше других типов несправедлив: все свершение относит к себе, а поражения приписывает окружающим, всегда жаждет повелевать - и никогда повиноваться. Другие для него лишь средство к достижению цели, и он манипулирует людьми, где силой, а где лестью и обманом. Ему более приятно, чтоб его боялись, чем любили.

В жизни частной и общественной все самые страшные беды от таких людей. Низшие с таким характером не хотят повиноваться, не признают никаких авторитетов, не сулящих им выгод, не терпят лежащей на них ответственности и уз долга, и поэтому всегда готовы к возмущению и бунту. Высшие - самовольные, жестокосердные тираны, не знающие милосердия и сочувствия. Такие люди ни в ком не вызывают симпатии, ненавистны людям и Богу, Который им противится и нередко их унижает для вразумления.

Вспомним революционеров-террористов и их судьбы.

Как это ни странно, лучше всего дух гордости передают имперские культуры Древней Персии, Древнего Рима с одной стороны, и Высокая готика - с другой, с ее воплощенными в искусстве душевными порывами, рвущимися в небо любой ценой.

Рассмотрев три порождения самолюбия - похоть плоти, похоть очей и гордость житейскую - мы видим, что они являются как бы родоначальниками всех других страстей человеческих. Что же такое страсть?

Святоотеческое учение дает следующее определение: "Страстью называют такую склонность и такое действие, которые, долгое время гнездясь в душе, посредством привычки обращаются как бы в естество ее. Человек приходит в это состояние произвольно и самоохотно; и тогда помысл, утвердясь от частого с ним обращения и сопребывания и согретый и воспитанный в сердце, превращается в привычку"^[4]. То есть, говоря о страсти, мы будем говорить о том состоянии греховности человека, когда грехи в нем проявляются и как расположение, как состояние и настроение души.

Согласно православной антропологии, страсти - это не сторонние силы, которые пришли в нас извне и которые мы должны искоренять, но, скорее, это энергии души, которые повреждены и нуждаются в преображении.

Страсть - последний этап в развитии греха. При повторяющемся действии она набирает силу и завладевает человеком. В аскетическом богословии страсть определяется как противоестественное движение сил души.

Все бесконечное разнообразие "страстей", соответственно множеству и разнообразию духов злобы, свв. отцы^[5] сводят обыкновенно к восьми главным:

и обычно разделяют их на телесные (плотские) и душевные. Телесные или плотские страсти основаны на естественных физиологических потребностях и инстинктах, а душевные коренятся в чувственной и волевой сфере человеческой психики. Однако причинами и телесных и душевных страстей является поврежденная грехом человеческая душа^[6]. Поэтому даже в такой, казалось бы, сугубо "телесной" страсти как чревоугодие очень трудно провести четкую грань между физическим и психическим элементами.

Нелишне будет кратко охарактеризовать понятия "тело" и "плоть" в аскетике.^[7]

Словом "плоть" христианская вероучительная традиция обозначает падшую душевно-телесную природу человека, на которую действуют мир и диавол. Пока человеческое тело сводится к биологическому естеству, оно будет плотью. Плоть, если можно так выразиться, - это биология. Но тело может быть и "бесплотным". Оставаясь телом, оно преображается и становится нетленным, прелагается в свет. Тело может "уподобиться душе" (прп. Максим Исповедник^[8]). Человеческое тело может стать иным, его ждет духовное преображение и воскресение в силу сопричастности Христу. Не смотря на эти различия, очень часто понятия "тело" и "плоть" подменяют друг друга.

Итак, на основании многочисленных святоотеческих писаний всякую страсть можно определить как длительное и сильное желание, а желание, в свою очередь, как осознанную потребность, проявившуюся и определившуюся благодаря прежним опытам ее удовлетворения. Например, пока человек не попробовал пиво, он не знает, вкусное оно или нет, ему его и не хочется. Но если знакомые и реклама примутся во всю его уговаривать, то, уступив им, он получит первый опыт удовлетворения страсти чревоугодия, - организм получит ненужный для себя и вредный продукт, а человек, поддавшись на приманку, может приобрести страсть к винопитию или, выражаясь проще, пивной алкоголизм. Таким образом, в составе страсти следует различать сердечное расположение и привычные действия, удовлетворяющие страсть.

Прп. Иоанн Дамаскин так определил душевные страсти: "Страсть есть чувственное движение желательной способности, вследствие воображения блага или зла".^[9]

Если проанализировать схему постепенного развития в человеке греха и страсти: помысел - прилог - сочетание - сосложение, то мы придем к выводу, что все без исключения страсти, - не только душевные, но и телесные, - своим источником имеют именно душу. Вот почему и аскетическое отношение к питательной и половой функциям принадлежит именно к психической области борьбы духа не с телом, а именно с помыслом. Для нас это очень важная мысль, потому что она объясняет собой всю систему православной аскетики и, в то же время, показывает, что христианство в целом, и православие в особенности, никогда не имели к телу ненависти или презрения. Такие аскетические подвиги как пост, малоспание или бодрствование, воздержание от половой близости - это средства воздействия на душу человека через тело.^[10] С этой точки зрения оказывается, что основная причина подчинения души плотским страстям указывается многими аскетами именно в удалении души от созерцания Бога. Сами по себе отправления организма ни в коем случае не могут быть названы страстями в этически дурном, отрицательном смысле: страстями являются только душевные состояния сластолюбия и сладострастия. Так что мы смело можем снять с христианства и православной аскетики столь модные обвинения в человеконенавистничестве, в ненависти к своему телу или к процессу размножения (половому акту как таковому). По учению аскетов^[11] чревоугодие и блуд осуждению подлежат не в качестве естественных функций человеческого организма (как физиологические процессы), а как психические состояния после грехопадения, греховные именно потому, что помысел примешивается к духу.

Говоря по-простому, еда и половой акт превратились у нас в самоцель, когда получение естественного удовольствия от этих процессов требует все большего и большего усложнения самих процессов еды и полового акта. Когда влюбленные первый раз целуются, они выражают так свою любовь друг к другу, и для них поцелуй - естественный способ выразить свои чувства. Но когда мужчина платит проститутке - он пользуется ею как бездушным орудием для достижения определенной эмоции и чувства удовольствия. То есть в первом случае мы видим близость душ, выражаемую телесно, а во втором - грубое и безличное удовлетворение животной похоти. В этом и заключается грех.

Стало быть, и специфические особенности "телесных (плотских) страстей" не объясняются нормальными телесными потребностями в еде и половом акте. Эти потребности служат лишь поводом, исходным пунктом для страстей чревоугодия и блуда, а развиваются и доставляют удовольствие они душе, в которой действуют.

По учению св. Немезия Эмесского^[12], удовольствия называются "телесными" потому, что они обращены к пище и половому общению, а не потому, что они - проявления телесной жизни. Телу принадлежат только органы потребностей (желудок, половые органы и т.п.), а удовольствия - проявления именно душевной жизни.

Отсюда мы и говорим о противоестественности страстей. По определению прп. Иоанна Дамаскина, действие называется страстью, когда оно возбуждается несогласно с природой^[13]. Это значит, что особенности страстей не объяснимы потребностями телесной жизни. Например, чревоугодник хочет что-нибудь съесть, вовсе не потому, что голоден. Блудник жаждет сексуальной близости не от того, что его организм нуждается в этом. Именно душевное желание возбуждает тело к действию. Еще замечательный богослов проф. Н.Н. Голубинский заметил что, по учению апостола Павла, грех не есть исконное и необходимое свойство человеческой природы и по существу он мало связан с материальным, видимым и телесным миром. Не смотря на то, что грех выражается в плотяности, мы можем заметить, что и тело и дух подчинены душевному движению.

В зачаточном виде в душе каждого взрослого человека, как правило, существуют все восемь страстей. Какая из них доминирует - это уже зависит от обстоятельств. Интересно заметить, что когда одна из страстей однозначно берет верх, остальные отступают, отходят на второй план, хотя и не исчезают вовсе. Так, сребролюбец не пойдет в публичный дом, где сможет предаться блуду, потому что за это удовольствие надо платить. И не будет чревоугодничать, потому что еда тоже стоит денег. Вспомнить хотя бы столь популярные литературные образы скряг, которые, имея огромные сундуки с золотом, отказывали себе и своим близким в самом необходимом, ограничивали себя в пище и были скромны в одеяниях. Деньги для них перестали быть средством самоублажения, а превратились в самоцель. Блудник же, напротив, готов пожертвовать деньгами, и порой немалыми, ради блуда, а записная кокетка, одержимая желанием нравиться, готова голодать, чтобы не испортить фигуру. Или взять хотя бы гневливого человека, который, поддаваясь порывам гнева, нередко совершает поступки себе же во вред. Он лишается работы, жены, карьеры, принося все это в жертву своей страсти.

Но пока ни одна из страстей не одержала победу, они все вместе теснятся в душе человека, превращая его в раба, отдаляя от Бога.

Для каждой страсти существует красивое прикрытие, своеобразная яркая, цветастая обертка, которая вызывает восхищение или даже зависть у окружающих.

Так, чревоугодник с гордостью называет себя гурманом; блудник говорит о большой и светлой любви или; сребролюбца уважают как человека, нажившего целое состояние собственным трудом; в гневливце видят человека независимого или правдолюбца; одержимого печалью считают ответственным и серьезным; впавшего в уныние, которое гонит из дома, - рубахой-парнем и хорошим товарищем; человека тщеславного восхваляют за упорство, за то, что он многого добился; а гордость в повседневных своих проявлениях считается одним из главных достоинств человека.

Красивые обертки страстям необходимы, ибо человек, будучи от природы добродетелен, так или иначе стремится к добру и красоте. Если демон-искуситель покажет своей жертве истинное лицо страсти, то жертва в ужасе отшатнется от искушения. Многие из нас содрогаются от омерзения, узнав о разных видах сексуальных извращений. Но мы сами - дело другое, наши мелкие похотливые мыслишки кажутся нам красивыми и очень светлыми. Именно в этом и кроется истинное коварство демонов: ведь даже самый страшный скряга некогда был просто экономным, а самый заядлый извращенец когда-то отличался большой влюбчивостью. Ведь ни один бес не покажет нам, к какому отвратительному, безобразному концу он желает нас привести через романтическое начало греха.

Одним из следствий первородного греха стало появление болезней. В Раю ни телесных, ни психических расстройств не было. Появились они здесь, в нашем падшем, искаженном грехом мире.

Представление о болезнях как о прямом следствии греха довольно распространено. В древние времена эта идея формулировалась так: "Господь наказал и послал болезнь". Сейчас православные психологи и психиатры находят другое объяснение человеческим недугам, говоря о них как о воплощении греховности на физическом уровне. Одним из последователей этой точки зрения является известный православный врач Н.Д. Гурьев. "И во всем мире, - пишет он, - люди не очень хотят, мягко выражаясь, признать, что причина их заболеваний в них самих, в их греховных расположениях, хотя об этом ясно и многократно говорится в Священном Писании".

Можно выделить три основных вида болезней:

1) болезни, посылаемые Богом для вразумления (промыслительные).

2) болезни, являющиеся прямым следствием образа жизни человека.

3) наследственные болезни.

Конечно, человек не всегда виноват в своих болезнях, и в Священном Писании мы найдем тому примеры. Взять хотя бы упомянутую уже историю Иова, болезнь которого явилась не следствием грехов, но испытанием, и послужила для посрамления диавола. Другой, не менее выразительный пример - это евангельская история со слепцом: И проходя увидел человека, слепого от рождения. Ученики Его спросили у Него: Равви! кто согрешил, он или родители его, что родился слепым? Иисус отвечал: не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии (Ин. 9; 1-3)

Еще одну причину болезней называет митрополит Антоний Сурожский. Он, ссылаясь на св. Иоанна Кронштадтского, говорит, что "есть души настолько хрупкие, что они разбились бы о грубость и жестокость окружающего мира. И Господь допускает, чтобы между ними и миром опускалась пелена психической болезни, чтобы отделить эти души от того, что могло бы разорить их цельность. И за этой пеленой душа зреет и меняется, и человек растет". После чего митрополит Антоний приводит довольно яркий пример из своей практики.

Иногда Господь посылает болезни на святых, чтобы тем самым облегчить их борьбу со страстями. Или, напротив, на страшных грешников, чтобы избавить от них мир. Пример тому Ирод, который был съеден червями заживо (сложно считать эту болезнь воплощением неудовлетворенных страстей на телесном уровне). И в нашей повседневной жизни можно найти примеры болезней, посылаемых Господом либо для предупреждения, либо для ограждения.

Тем не менее, болезни, посылаемые Господом, составляют лишь маленькую часть тех многочисленных болячек, которыми страдает современный человек. В большинстве случаев человек сам повинен в своих болезнях или мучается по вине родителей (наследственные заболевания).

Довольно часто болезнь является прямым следствием нашего греховного образа жизни. Так, прелюбодей рано или поздно получит букет венерических заболеваний, женщина, неоднократно делавшая аборты, может остаться бездетной, курильщика вряд ли минует бронхит, алкоголик будет иметь проблемы с печенью и т. д. Наконец, для всех совершенно очевидно, что беспорядочный образ жизни приводит к многочисленным нарушениям в функционировании организма.

Такие заболевания, являющиеся прямым, открытым следствием общей греховности, страстной жизни, мы видим у себя сами. "Бронхит замучил, надо бросать курить", - говорим мы себе и затягиваемся очередной сигаретой. Но существует и другой тип заболеваний, причину которых мы, как правило, не осознаем. Именно о таких заболеваниях и предупреждают православные психологи и психиатры.

Когда человек удовлетворяет своей страсти, потворствует ей, то он впадает в грех. Болезнь же становится, напротив, результатом того, что страсть не находит прямого удовлетворения ни в поступках, ни в мыслях человека, но одновременно и сопротивления не встречает. Грубо говоря, человек просто пытается игнорировать свои греховные стремления, делая вид, что их нет. В результате греховные побуждения, которые могут не формироваться даже в мыслях, как бы разъедают человека изнутри.

Одним из результатов проявления скрытой страсти являются психические и так называемые психосоматические болезни, т. е. соматические (телесные) болезни, обусловленные внутренними, психологическим причинами, как правило, неосознанными. К болезням психосоматического круга относят энурез, астму, любые заболевания вегетососудистой системы, эндокринные заболевания, язву и многие другие. Впрочем, нередко самые неожиданные заболевания могут иметь причину именно в душевном состоянии больного.

Психосоматические болезни могут быть спровоцированы некоторой скрытой внутренней проблемой, а могут, наоборот, преследовать какую-то цель. Так, например, ребенок, переживая развод родителей, нередко сильно заболевает, пытаясь (не специально) своей болезнью удержать родителей от развода. Еще одним показательным примером можно считать многочисленные аллергии, причина которых зачастую кроется просто в откровенной нелюбви к тому или иному предмету. Аллергия на животных нередко оказывается связана именно с нелюбовью к животным и раздражением по поводу необходимости их терпеть. Вспоминается ситуация, когда женщина, страдающая аллергией на кошек, привязалась вдруг неожиданно к маленькому котенку и по какому-то чудесному совпадению именно на эту конкретную кошку не испытывала никакой аллергии.

Диагностика психосоматических заболеваний проводится по принципу "от обратного". То есть пациент проходит всех врачей, и если у него нет предрасположенности к данному заболеванию, его отправляют к психиатру. Бывает, физические болезни, порожденные душевными проблемами, приобретают очень тяжелые формы.

Конечно, никто до сих пор не вычислил тех алгоритмов, по которым душевные расстройства влияют на состояние нашего тела. Насколько вообще связана душа с телом? Этот вопрос мучает не одно поколение ученых. Определенную связь мы прекрасно можем наблюдать в нашей повседневной жизни, в каждом своем движении: мозг отдает команду, и рука тянется к яблоку, или нога делает шаг. Можно привести и другой, более замысловатый пример: мы понервничали - участился пульс, поднялось давление и пр.

"Как невидимый магнит, душа связует атомы и молекулы нашего организма. Стимулирует синтез белков в живых клетках; задает им программу жизнедеятельности; обеспечивает обмен веществ и саморегуляцию, заживляет раны и т. д. При отделении души синтез белков моментально прекращается; тело, лишенное энергии, остывает, и потерявшие связующую силу элементы его разлагаются"^[14]. Душа как бы содержит в себе тело.

Утверждение, что большая часть наших болезней происходит от нашей страстности, греховности, еще проще проиллюстрировать на примере психических заболеваний.

Если исключить случаи наследственных заболеваний и промыслительных болезней, то можно сказать, что психическое заболевание развивается обычно постепенно, в отличие от соматических болезней, которые могут нагрянуть в одночасье.

Изначально в каждом человеке существует предрасположенность к тому или иному психическому недугу. Предрасположенность эта определяется акцентуацией (типом темперамента) личности. Акцентуация же определяет наиболее конфликтные для человека ситуации, т. е. ситуации, которые вызывают наибольший внутренний дискомфорт. В "благополучный" период жизни среднестатистического человека подобных ситуаций происходит умеренное количество. При определенных обстоятельствах, когда ситуаций таких становится больше, чем мы в состоянии стерпеть и преодолеть, формируется невроз. Неврозами занимается психология. Но в случае, если невроз не излечивается, а продолжает развиваться, то он нередко переходит в психоз. И психозами уже занимается психиатрия: здесь часто недостаточно бывает бесед с пациентами, и появляется необходимость в медикаментах.

Попробуем рассмотреть эту схему с точки зрения Православия. Акцентуация в данном случае будет означать подверженность человека тем или иным страстям и степень этой подверженности. Характер человека складывается из множества факторов: здесь и наследственность, и воспитание, и среда, и, наконец, непосредственно человеческая личность, сотворенная Господом. При рождении ребенок перенимает страсти своих родителей (точно так же, как и многие болезни), затем уже в процессе воспитания получает определенные представления о добре и зле. Психологи очень много внимания уделяют детским травмам, которые часто сказываются на душевном здоровье и внутреннем благополучии ребенка. В качестве реакции на детские травмы возникают комплексы, которые в дальнейшем во многом предопределяют поведение человека. Возьмем бытовую ситуацию: ребенок страдает от недостатка внимания и любви со стороны родителей. У него формируется комплекс неполноценности, который нередко выражается в сильной уязвимости, обидчивости, иногда застенчивости. Но если посмотреть на ситуацию под другим углом, мы поймем, что обидчивость и застенчивость нашего пациента - всего лишь одно из проявлений обостренного самолюбия, того же самого самолюбия, которое говорило в родителях ребенка, обращавших на себя и на свои дела значительно больше внимания, чем на свое чадо. То есть детские травмы нередко являются своеобразным возведением в квадрат страстей, полученных ребенком по наследству. Маленький человечек, видя поведение своих родителей, старается подражать им и тем самым укрепляется в своей наследственной предрасположенности к дурному.

Любой внутренний конфликт - это разрыв между желаемым и действительным. Так, маленький ребенок, унаследовав от родителей страсть тщеславия, жаждет проявлений любви и ласки, но получает вместо этого холодное равнодушие. Конфликт этот может со временем перерасти в невроз, а потом и в психоз.

Психическая болезнь развивается постепенно, проходя различные стадии. В большинстве случаев психических заболеваний недуг возможно предотвратить. Тем не менее, далеко не всегда человек видит необходимость бороться с подступающей болезнью. Наиболее показательна в этом смысле истерия. На бытовом уровне истерия часто встречается не как болезнь, а как определенный стиль поведения, для которого характерна сильная эмоциональность, театральность, самолюбование. Истеричные женщины часто ведут себя неестественно, сильно преувеличивая свои чувства, всячески демонстрируя окружающим разные стороны своей натуры. Для истериков характерна частая смена настроений, резкие переходы от бурного веселья к слезам или, напротив, к сумрачному молчанию. Истерик очень остро переживает отсутствие внимания и пытается добиться его любыми средствами, нередко предпочитая негативную реакцию на свое поведение - равнодушию. Человек такого склада запросто может испортить окружающим праздник какой-нибудь выходкой, предпринятой для того, чтобы обратить на себя внимание. Он вызовет тем самым злость и раздражение, вместо желаемой похвалы, но, в любом случае, ему это будет приятнее, чем отсутствие внимания вообще.

Описание это, характеризующее больных людей, довольно легко может подойти к человеку, который считается совершенно здоровым. В нормальной жизненной ситуации мы стараемся бороться с истерией, называя ее часто проявлением невоспитанности и понимая, что такое экзальтированное поведение утомляет окружающих. Тем не менее некоторые считают свои истерические проявления признаком оригинальности и непосредственности и не только не стыдятся "истеричности", но, напротив, всячески культивируют в себе эту самую эмоциональность. Так, нередко слышишь, как женщины с гордостью рассказывают о том, что в той или иной ситуации не в состоянии были контролировать свои эмоции. Понятное дело, получая дополнительную подпитку, истерия развивается и в конце концов превращается в действительную и довольно опасную болезнь.

Если же разобраться в причинах истерии, то получится, что корень ее в тщеславии. Обуреваемый упомянутой страстью человек стремится привлечь внимание окружающих к собственной персоне и крайне огорчается, если должного внимания не получает.

Еще одна выразительная иллюстрация наших рассуждений - депрессивный психоз.

Плохие настроения бывают у каждого человека. Но одни пытаются преодолевать хандру и тоску, а другие с наслаждением предаются ей. Как мы уже говорили, любая страсть, находя пищу, растет и увеличивается. Человек, подверженный депрессиям, подтвердит, что с плохим настроением в начальной его стадии бороться значительно легче, чем с затянувшейся хандрой. Чем дольше длится плохое настроение, тем длиннее и сложнее становится выход из него. (Мы вполне сознательно не различаем бытовое и научное употребление слова "депрессия", поскольку наши плохие настроения, ощущение подавленности, если им потакать, нередко приобретают форму невроза.) В запущенном состоянии депрессия переходит в депрессивный психоз - тяжелое психическое заболевание.

Депрессия - довольно распространенная форма проявления страсти уныния, под действием которой человек впадает в состояние сильной подавленности. Стереотипные представления о том, что человек не любит плохих настроений, крайне ошибочны. Погрузившись в состояние депрессии, человек получает какое-то странное удовольствие от своей тоски. Нередко он ощущает даже свое превосходство над людьми жизнерадостными и веселыми.

Одна молодая женщина сравнивала приход депрессивного состояния с погружением в черную бездонную яму. Смотришь вниз, в черную бездну: страшно, голова кружится, а в то же время глаз оторвать не можешь, и какая-то непреодолимая сила тянет туда, вниз. А сладкий голос нашептывает в ухо: "Иди туда - там покой".

Конечно, сладкий голос принадлежит лукавому! И чем ниже ты опускаешься в яму, тем сложнее бывает из нее выбраться. Кроме того, человек, побывавший однажды на краю черного омута, то и дело возвращается к нему, чтобы еще разок заглянуть в страшную дыру, и каждый раз тьма притягивает его взгляд, а сладкий голос поет свои песни. Лукавый ведь ненавидит человека и по ненависти непременно пытается толкнуть к погибели.

Д.А. Авдеев в книге "Из дневника православного психиатра" определяет депрессию следующим образом: "Депрессия - это своего рода сигнал души о неблагополучии, бедственном ее положении. Это не плач о грехах. Это грехи вопиют, нераскаянность мучит душу".

Н.Д. Гурьев тоже пишет о душевных болезнях как о следствии действия страстей и потакания им человека. Он приводит перечень психических заболеваний с указанием их предположительных причин. Так, основанием шизофрении Гурьев считает мечтательность, самоуверенность, своеволие. Эпилепсия, по его наблюдениям, становится результатом жестокости, самонадеянности, нетерпения, упрямства.

Отдельно нужно сказать несколько слов о детских болезнях. В Священном Писании говорится, что дети страдают за грехи родителей. Но слова эти не означают, что родители согрешили, а детей за них наказывают. Кстати, представление о том, что мы вынуждены "отдуваться" за других, в частности за Адама и Еву, смущает многие умы, точно так же, как и "несправедливость" Господа, наказывающего человека за чужую вину. Странная реакция: мы ведь не упрекаем родителей, а тем более далеких предков в том, что получили от них по наследству какое-нибудь заболевание или несимпатичную нам черту характера, хотя слабое сердце или больная печень, а также наследственная, да еще и воспитанная жадность причиняют немало неудобств. Так нет, подобное положение вещей мы считаем вполне нормальным. А вот тот факт, что Адам и Ева поддались однажды искушению (мы-то подобным искушениям поддаемся по десять раз на дню), почему-то крайне возмущает наше сознание. Пожалуй, ощущение несправедливости вызвано неправильным пониманием слов о наказании. Родители передают детям не только физические и психические болезни, но и свои страсти, болезни души. В этом-то, по сути, и заключается наказание за родительские грехи. И вовсе не Господь наказывает ребенка за провинность родителя, а родитель своим греховным поведением портит жизнь ребенку. Искупление же может выразиться только в преодолении страстей, не только благоприобретенных, но и полученных по наследству.

Вот как объясняет это Н.Д. Гурьев: "Дети страдают не за то, а вследствие того, что их родители повредили душу и тело грехом, и это поврежденное состояние родителей сказалось на формировании детей. Иллюстрацией этого может служить то, что происходит с детьми алкоголиков: не по воле врача дети становятся инвалидами, и не за то, а вследствие того, что родители не соблюдали советов врачей".

Верующий должен переносить болезни со смирением, потому что они посылаются Господом в помощь человеку. Физическая боль, как бы она ни была мучительна, необходима, потому что подает человеку сигнал о неисправности в работе его организма. Так и болезнь должна напоминать человеку о его нераскаянных грехах.