* * *

С некоторых пор я думаю о возможностях и задачах современной литературы.
Что делать современному писателю? Какой эстетический метод избрать, чтобы и книги его читали и чтобы душу свою не сгубить? Да еще желательно других спасать... Увы, стремление спастись и спасти частенько губит художественность. Получается праведно, да скучно. Предсказуемо. А в конечно счете – и не спасительно. Вот какую точку зрения высказал Николай Переяслов в статье «Современная русская литература перед необходимостью обновления» (журнал «Север», 2001 г., № 1-2): «Можно ли достучаться до душ уже действительно нового народа, используя ...вчерашние литературные формы?» Писать по-старому, по его мнению, все равно, что бросать семя на покрытое асфальтом поле. И он делает вывод: «Валентин Распутин... пишет – для своих, а нам надо выигрывать битву – у чужих».
Об этом же – в «Основах социальной концепции РПЦ» (раздел XIV): «Для проповеди о Христе пригодны любые творческие стили, если намерение художника является искренне благочестивым и если он хранит верность Господу. Словесный и образный язык благовестия, его методы и средства естественно изменяются с ходом истории, различаются в зависимости от национального и прочего контекста» (выделено мной – Е.П.).
В контексте современности перед литературой – не побоимся высоких слов – стоит задача миссионерская, поистине апостольская. Дьякон Андрей Кураев пишет, что сегодняшний миссионер должен уметь жертвовать своей репутацией в глазах церковных людей ради их неверующих братьев. Все это, конечно же, относится и к литературе.

* * *

И вот выходят две книги Юлии Вознесенской, которую Алексей Бакулин назвал «начинающим писателем» и которая пишет около 30 лет. Первая книга «Мои посмертные приключения» – в 2000 году, вторая книга «Путь Кассандры, или Приключения с макаронами» – в 2002 году. Рекомендует их мне, немного стесняясь, одна знакомая – проверенная, надежная православная. «Знаете, названия какие-то странные. Книги толстые, но читаются быстро. И темы какие-то...» (Вот печаль: как привыкли мы, что православное чтение должно быть трудным, медленным, лучше – непонятным. Это по богословию. А если попроще, то полезные брошюры вроде «Как правильно + инфинитив глагола». Круг тем тоже строго определен). Я прочла обе повести. Получила большое удовольствие, утешение и пользу душевную. Совсем неожиданно Юлия Вознесенская ответила на мои поиски бодрым «да». Да, о духовном можно читать увлекательные книги. Но обсуждать «Путь Кассандры» здесь мы не будем. Эта книга достойна отдельных размышлений.
Некоторое время книга «Мои посмертные приключения» лежала в церковных лавках, окруженная полным молчанием критики. Постепенно стали раздаваться некоторые возгласы, а книга – все более активно раскупаться...
Апрель 2002 г.(http://xrampg.obninsk.ru/Arhiv/Duh literatura/apr 2002.htm): «Жанр художественной повести определяет и преимущества, и недостатки книги. Бойкий язык автора более пристал детективу или триллеру, но именно благодаря этому по эмоциональному воздействию рядом с ней мало что поставишь в православной литературе». Непонятно: бойкий язык – вроде бы не похвала, но: литература православная. «Небольшая книжка пакетного формата и рассчитана на человека, читающего детективы и смотрящего телевизор». Значит, миссионерство?
16 ноября 2002 г., журнал «Фома», Вероника Богданова: «Юлии Вознесенской удалось – и кажется, не без успеха – начать разговор с современными зачастую очень далекими от веры, людьми. (...) повесть... явно рассчитана именно на женскую аудиторию, и это не недостаток, а достоинство, потому как сейчас вообще нет занимательных и в то же время полезных книг для женщин». (А мужчины пользу извлекают и без занимательности, мужественно?)
В 2002 году все растеряны в оценках. Складывается образ потенциального читателя: далекая от веры женщина, глотающая детективы и сидящая перед телевизором. Книга в светских магазинах не продается, тем более вместе с детективами. Кто же ее читает?
Оказывается, и мужчины тоже. В № 44 «Литературной газеты» за 2002 г. (начало ноября) Павел Басинский «горячо рекомендует» читателям эту книгу, характеризуя ее как прекрасное литературное сочинение церковного человека. Впервые появляется попытка литературоведческого анализа: «Я давно не встречал такого увлекательного чтения, такой плотности событий, действия, такой завораживающей интриги. Это настоящий приключенческий роман, написанный красивым и свободным литературным языком».
Наступает 2003 год. 15 января в «Независимой газете» – еще одно мужское слово: рецензия Андрея Зайцева. Правда, обсуждается – и осуждается – вторая повесть, но к этой любопытной и небесполезной для нас статье мы еще вернемся...
Газета «Татьянин день» в третьем номере за 2003 год опубликовала рецензию Владимира Старостина – опять на «Путь Кассандры». Здесь немного иронично автор размышляет о том, к какому жанру относится эта книга, и перечисляет отступления от Священного Писания. Завершается рецензия неожиданными словами: «...книга... достойна внимания читателя как совершенно новое и интересное явление современной литературы». Вот с этим согласна. А все, что НОВО, с трудом поддается немедленной оценке. Понятна робость критиков (к сожалению, она скоро пройдет).
В октябре 2003 г. Юлии Вознесенской была вручена премия Всероссийского конкурса «Православная книга России-2003» в номинации «Автор года» (Диплом I степени). В «Церковном вестнике», № 19 можно прочитать интервью Людмилы Ильюниной «Феномен Юлии Вознесенской», вышедшее в расширенном виде в аналитическом обозрении «Радонеж», № 9. Процитирую лишь одну важную для меня фразу самой Юлии Николаевны: «...унылое и бесплодное мировоззрение насаждается сейчас и в православной среде. Я убеждена, что это зараза, с которой нужно бороться». Я же добавила бы к ее словам: бороться следует не только с заразой уныния, но и с хронической иронией. Тоже разъедает душу.
Ну а теперь собственно о статье Алексея Бакулина. «Что сказать об этом романе? – пишет он. – Можно попросту посмеяться над ним...» Похоже, это и было целью православного журналиста, который то ли не затруднился узнать об авторе побольше, то ли намеренно пренебрег своими знаниями, дав волю чувству. Далее он предъявляет Юлии Вознесенской ряд придирок, которые, впрочем, больше выглядят как издевка и травля. С обличительным пылом Алексей Бакулин предостерегает читателей – написаны, мол, новые православные романы, «готовьтесь получить по полной программе!». Мы получаем.
Апостол пишет: тусклое стекло. Автор же «погромной» статьи обнаруживает точное знание загробного мира и его законов. Даже зависть берет. Кажется, что он там свободно ориентируется... И, похоже, отрешился от греха, забыл, что это такое. Отдаление от Бога, полное порабощение, несвобода, потеря своей воли... Именно об этом свидетельствует Юлия Вознесенская, описывая «ад», и – уж простите за откровенность – меня это пугает, такое состояние немощной, предательской души мне знакомо. И узнавая, я содрогаюсь. А не «кушать не дают и работать заставляют». И помещена героиня книги в «ад» именно для того, чтобы обрести покаянное чувство, пройдя страшное, высасывающее силы души, безволие, чтобы согласиться: «моя одна немощь и нерадение, Твоя же сила и действие». Если говорить строго, то не ад и описан, ведь судьба этой души не определена до конца. Впрочем, молчу ради тех читателей, кто еще не открывал эту книгу.
Именно то, за что обвиняется в «Православном Санкт-Петербурге» Юлия Вознесенская, как мне кажется, сделано с максимальным тактом: и описание мытарства блуда, и поклонение Господу, и то, как едва обрисован рай – сделать это убедительно, пожалуй, невозможно и дерзко, – и то, что главной героиней избран именно этот персонаж – невоцерковленная, легкомысленная в духовном отношении женщина с общеинтеллигентскими представлениями о благородстве и порядочности (чего, к слову, так не хватает порой рьяным ревнителям благочестия в суровой православной среде).
Алексей Бакулин не нашел в книге следов тяжелой работы над образами, над словом, над фабулой. Так, может быть, это признак писательского мастерства? Он-то сам проделал большую работу, стараясь уколоть побольней. Право же, неловко от мастерства ТАКОГО рода. Более того, журналист явно путает автора с главной героиней, пуская отравленные сарказмом стрелы то в адрес рабы Божией Юлии, то в адрес рабы Божией Анны.
К концу фельетона Алексея Бакулина «пронзает страшная догадка»: произведение похоже на дамский роман. Дамский роман – это клеймо. Появляются прозвища: «Авторша, труженица клавиатуры». Лихая смелость, странная душевная глухота... История жертвы, верности названа «незатейливой любовной историей»... То ли дело обсудить по-мужски, без «ллюбоооовв’и», проблемы геополитики или богословских заблуждений известного церковного публициста. А тема любви почему-то причисляется к пошлым и не очень умным забавам. Дамочек, конечно. В памяти всплывают слова: «...человек, не считая женщин и детей». А ведь после Христа все переменилось. Правда, перейти от ветхозаветного к евангельскому мышлению трудно, очень трудно. Гораздо проще твердо знать, ЧТО нельзя, нежели любить... Буква Закона понятней, чем его дух. Закон же выражается просто, да не просто понимается: «Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы». Крест семейной любви, именно той самой – между мужчиной и женщиной (и шире – между родителями и детьми, между родными братьями и сестрами) – очень конкретной, ежедневной, – вообще не очень-то обсуждаемая тема. Но едва ли не самая актуальная. Спросите любого иерея. Откуда же такое презрение?
Строги ортодоксы... Может, произведения Ю.Вознесенской придутся по вкусу людям антицерковным, сугубо светским? Отнюдь. К «своим» причислять ее и в этом лагере не спешат. Позволю себе привести обширную цитату из уже упомянутого Андрея Зайцева, и только по одной причине. В упреках, адресованных писательнице, я увидела беды нашего «православного быта», если можно так выразиться. Может, узнаете себя? Я с горечью говорю: это и про меня. Андрей Зайцев вспоминает знаменитого персонажа Чехова: «...читая современную православную литературу, можно заметить, что «футлярность» – непременная черта нашего русского «христианства». По крайней мере, многие авторы сознательно стремятся изолировать себя и читателя от внешнего мира, где царят «блуд», «ересь» (...) спокойствие и невозмутимость, с которыми... персонажи православных текстов рвутся к победе над воображаемым врагом, свидетельствуют о полнейшем равнодушии к реальным человеческим проблемам: принять другого, почувствовать его боль. (...) ...и благочестивые брошюрки поют и воспевают «господина Беликова», холят и лелеют его невротический страх и безудержную агрессию». Замечательные слова! Только относятся они скорее не к Юлии Вознесенской, а к некоторым ее критикам.

* * *

Хочу добавить кое-что и от себя... Вокруг книг Вознесенской уже сложилось стойкое мнение, что они – для людей, только приходящих к вере, околоцерковных, которым твердая святоотеческая пища не подходит, подавай им молоко. Пишут так из стеснения признаться, что и сами прочитали, «проволновались» и уверились; что вера стала менее заоблачной, более крепкой, действенной и живой. Смею утверждать, что подобное чтение необходимо и для воцерковленных людей. То, что давно знал, «изучил», включается в сферу весьма острых переживаний, причем и за судьбу персонажей, и за свою собственную. А я – спасусь или нет? Пройду или нет? Живое, непритворное, не «головное» чувство... Страшно!!! Может, здесь и есть место настоящей, в Духе, литературе – на душевно-духовном уровне, т.е. там, где душа пред-знает, предощущает божественное, не изменяя своей – душевной – природе? Ведь претензии прыгнуть сразу на духовный уровень чреваты серьезными прелестными повреждениями, писатель рискует возомнить себя проповедником.
Воистину, работа на острие лезвия!
В самом конце года в интернете появилась еще одна работа о творчестве Юлии Вознесенской (Юрий Самарин «Ад и рай «сквозь тусклое стекло»», http://www.voskres.ru/literature/critics/juvosnesen.htm): «Но почему Юлия Вознесенская – наособицу? ...она не только смиренно-ортодоксальна, но и свободна. ...художественность ее становится не беспочвенной дерзостью, а правдой». И это самое важное из того, что дарит Юлия Вознесенская читателю, – опытное знание-вера, делающее нас свободными во Христе. Катарсическое, радостное чувство, что у Бога все возможно, что любовь все побеждает, что «плохо Господь не соделает».

* * *

Возможно, мне так же не хватает аргументов «в защиту» Юлии Вознесенской, как не хватило веских доводов «обвинительной стороне». Не это важно. Читатель сам разберется, ЕГО ли это книги. А профессиональные критики со временем смогут дать взвешенную оценку новому литературному явлению. Нам же важно научиться если не любить друг друга, то хотя бы – уважать.
Православие – образ жизни. Православие – не «идеологическая» система, чистоту которой надо отстаивать. А иначе, «правильно славя» Бога, можно остаться в полном одиночестве. В окружении врагов.
И не надо смущаться большими тиражами, свежими премиями и увлекательностью чтения. И не надо горячиться. У каждого из нас будет свой собственный опыт умирания. А пока что у каждого из нас свое мнение. Только, вспоминая евангельские слова: «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 13, 35), выражать свои мнения надо спокойнее. Это всего лишь «мнения века сего».
Возлюбим друг друга, поживем – увидим.

г.Санкт-Петербург