В начале ноября состоялось торжественное вручение дипломов лауреатам VI открытого конкурса изданий «Просвещение через книгу». В номинации «Лучшая книга для молодёжи» был отмечен сборник статей и эссе «Человеческое измерение» протоиерея Андрея Ткачёва. В книгу вошли как ранее публиковавшиеся в сборниках, так и сравнительно новые тексты. Её подзаголовок – «Статьи и беседы священника о насущных вопросах жизни, веры и спасения» – очень верно отражает её наполнение; ключевое слово здесь – «насущные вопросы». Ибо книга обращена ко всем людям, которые ищут собственный путь в Христову Церковь, стремятся не просто выжить в современном мире, но и понять, полюбить его и спастись. Мы попросили отца Андрея ответить на несколько вопросов о его служении, проповеднической деятельности и о том, какими, по его мнению, должны быть миссионерские книги сегодня.

Отец Андрей, вы – известный современный православный публицист. Ориентируетесь ли вы на специально на какую-то определенную аудиторию (по возрасту, социальному положению и т.д.)? Если да, то почему?

Однозначной аудиторией являются современники. Остальные категории, особенно возрастные, могут быть сильно размыты в том смысле, что от человека по возрасту пора ждать командования полком, а он еще в солдатики не наигрался. Это тот случай, когда возраст в паспорте и возраст сердца разнятся на многие годы и десятилетия. Поэтому возрастные прицелы, как по мне, «сбиты». А вот воздух эпохи у нас один. Поэтому читатель должен быть современником в первую очередь.

Ваш сборник «Человеческое измерение» получил премию в конкурсе «Просвещение через книгу-2011» в номинации «Лучшая книга для молодежи», хотя многие статьи и эссе из неё обращены к широкому читателю. На ваш взгляд, случайно ли это и логично ли, правильно ли с вашей собственной точки зрения?

Да я и сам не знаю, кто я и к какой категории принадлежу. Молодой? Старый? Что это? Ясно, что не юный, а в остальном… Вот Иаков говорит фараону, что дни его малы и несчастны. И далее – дней странствования моего сто тридцать лет (Быт. 47, 9) Как же нам называть словом «много» свои скудные тридцатилетние или сорокалетние жизни? Мы и понять-то толком ничего не успеваем за первую сороковку. А если к вере в зрелые годы прийти, то это вообще новая молодость. Обновится яко орля юность твоя. Тогда человек и впрямь молод, потому что бодр и радостен. Поэтому нет ничего странного, что Библию для детей читают взрослые, а книги для «широкого читателя» штудируют свежие созданья. Это логично с точки зрения нашей не во всем логичной эпохи. Слава Богу!

Считаете ли вы себя «проповедником преимущественно для молодежи»?

Судя по прихожанам – нет. А все-таки храм – главное место служения. Там, в храме, рождается, зачинается, вынашивается все то, что затем продумывается и превращается в тексты. Так вот, судя по храму, я не молодежный проповедник. Старшие люди составляют значительную часть прихожан. Значит, им со мной молиться хорошо, а мне есть что им сказать. Иначе было бы грустно. Был бы советский перевертыш. Тогда одни старички были по известным причинам, а теперь были бы (у меня, скажем) одни молодые. Можно было бы спросить: «Куда вы стариков выгнали? За что вы их не любите?»

Нет, я не молодежный проповедник. Я просто проповедник. Простите меня. Так получилось. И хватит об этом.

Можете ли вы назвать критерии, которым должна соответствовать современная книга для молодёжи, в том числе книга, имеющая миссионерскую направленность?

Честность, но не развязность и не эпатажность. Вот первое достоинство. Кроме того, хорошие книги должны писаться людьми битыми и тертыми, то есть не теми, кто хочет на крыльях в небо улететь, а теми, кто на коленях ползет к Спасителю, чтобы омыть Ему ноги и волосами вытереть. Книги нужно писать (и проповеди говорить) перед лицом Бога. Это служение, причем великое. Перо макать не в чернильницу, а – в сердце.

Прежде чем взяться за писание «своего», нужно натрудить глаза и ум в чтении «чужого». Лень в самообразовании, поверхностность ума, мелкость душевных интересов в писателе – это все равно, что водительское удостоверение у совершенно слепого человека. То есть это абсурд, многим угрожающий смертью. Учиться надо, упорно и всю жизнь. Лень к учебе и презрение к тем, кто учится – один из наших родовых грехов. Его надо оплакать и от него надо избавляться

Церковь нужно любить сильно-сильно, со всей ее кроваво-слезной и запутанной историей, и любить – через Евхаристию и в Евхаристии. Иные формы любви к Церкви мне не понятны. И писать дал бы Бог так, как орел летит: то спускаясь вниз, то взмывая вверх. То есть нужно по временам закапываться с микроскопом в детали и мелочи, а затем взмывать на просторы и озирать сверху главное и великое одним немигающим оком. Вслед за таким писателем и читатель то ввысь взлетит, то в гущу событий спустится, отовсюду пользу вынося.

В общем: слезы о себе, радость о Церкви, как о Теле Воскресшего, учеба постоянная, времени на чепуху не тратить, «чаще поворачивать стиль».

Какие темы вы хотели бы затронуть в своих статьях и каковы вообще ваши творческие планы на ближайшее время?

Планов особых у меня нет, поскольку я не всецелый хозяин своей жизни. Может, я умру, как писатель или публицист раньше, нежели умру по плоти, уплачивая общий долг. А может, как мечтал Петрарка, читать, писать и дышать закончу одновременно.

Меня интересует и мир в его громадности, и человек в его конкретности. Во мне все болит и переворачивается при мысли о Церкви и Родине, и о том месте и роли в истории, которую они должны еще сыграть. Кроме того, я еще столького не прочел, столького не понял, в стольком не разобрался, что думать и писать, быть может, придется на самые разнообразные темы. Писать, но помнить, что ручей может пересохнуть в любое время. И слава Богу! Слава Богу при первом журчании воды на сухом дотоле месте. Слава Богу и при звуке падающих последних капель. Всегда слава.

А под конец процитирую любимого мною Иосифа Александровича: «Скрипи мое перо, мой коготок, мой посох / эпоха на колесах нас не догонит босых…»