Сегодня, 14 сентября 2015 года, самой любимой писательнице издательства «Лепта Книга» Ю.Н. Вознесенской исполнилось бы 75 лет. Конечно, очень жаль, что эту знаменательную дату мы отмечаем без Юлии Николаевны. Однако у светлой памяти есть ценное и приятное право: в кругу друзей и единомышленников с любовью и пиететом поговорить о том, о чем сам усопший говорить не очень любил. Например, о писательской «кухне»: как и почему появилось то или иной произведение. К юбилею Ю.Н. Вознесенской предлагаем вниманию читателей фрагменты ее воспоминаний о том, как зародились некоторые из ее книг.

Новое начало

В конце жизни, осмысляя весь опыт своей, мягко говоря, неординарной судьбы, Юлия Николаевна Вознесенская говорила: «Поэт многое улавливает, не всегда даже понимая, что же именно, но ни один писатель, ни один поэт не может сказать народу больше, чем говорит священник. Наше слово – не Слово Божие, а в лучшем случае, отдаленное его эхо. Хотя, если это эхо есть – это уже много».

А, когда ей задавали вопросы о современной православной литературе, отвечала примерно так: «Дело в том, что мои книги – это не просто православная художественная литература. Здесь нечто гораздо более важное. Это не самовыражение, это не работа для Церкви, это даже не то, чтобы что-то сделать, заслужить, покаяться, поработать для Бога. Это нечто более важное. Важнее, чем я, мои книги. Это миссионерская литература на самом деле. Это попытка разговаривать с неверующими или ищущими в литературе их языком. Т.е. то, о чем говорил Апостол (с греком я говорю по-гречески – и так далее)». И прибавляла: «Я ненавижу расслабленность, характерную для современной западной литературы. У меня есть категорическое убеждение, что в состоянии уныния, опьянения, расслабления человек не имеет права заниматься творчеством. И как бы талантливо и виртуозно он не писал при этом, его унылое состояние души, переданное читателям, зачеркивает всю ценность творений. Но, к сожалению, унылое и бесплодное мировоззрение насаждается сейчас и в православной среде. Я убеждена, что это зараза, с которой нужно бороться. Из-за этого я и заставила себя писать. Я уже бросила было писательство, стала считать это занятие пустым. Но мне было сказано, что раз я умею писать, то должна это делать».

«Мои посмертные приключения»

Именно этот посыл стал главным стимулом появления романа-притчи «Мои посмертные приключения» – самого, пожалуй, известного из православного творчества писательницы и выдержавшего наибольшее количество переизданий.

Вспоминая свою жизнь в 1990-е гг., когда ей перевалило за 50, Ю.Н. Вознесенская говорила: «Могу всем посоветовать в начале старости пожить некоторое время в монастыре, чтобы и перестроиться, и наметить себе новый путь, и молиться научиться. Мне тогда, можно сказать “повезло”. Я овдовела, вышла на пенсию и уехала в Леснинский Свято-Богородицкий монастырь, где и жила трудницей почти четыре года. Там со мной случилось чудо, которое редко кому дается. Я нашла духовную мать. Т.е. лет в 55 у меня появилось такое счастье, как духовная мать, игуменья Афанасия. Она все время мне говорила, когда я объясняла ей, почему я больше не пишу и писать не собираюсь. Она говорила мне, что таланты в землю грешно зарывать. Вроде бы тривиально, но она объясняла мне еще одну вещь: что я не Богу служила до этого. Я служила политике, своему самовыражению. А Богу я не служила. Что у меня то-то и то-то, добрые христианские мысли, на судебном процессе последние слова мои были «не в руки этого суда, а в руки Божьего я предаю свою судьбу”. Что не вы меня посадите, а что Бог решил, что мне надо пройти через эти испытания, да пребудет воля Его. Я искала интуитивно. Какое-то оправдание своим поступкам. Хотя на самом деле ничего этого не было. Это был только поиск, только желание. Ну может быть кого-то к Богу привела в Гулаге. Но это не так много, как я должна была бы сделать.

Матушка говорила мне, что я должна своим талантом послужить Богу. А я в ответ: “Да куда мне? У меня вот цветочки”. Я там садовницей работала. Но в один прекрасный день матушка рассказывает мне историю – она была потрясающий рассказчик — о своем опыте клинической смерти и о прямой встрече с дьяволом. Когда он смотрел на нее любящими глазами и говорил: “Ты моя”. Она кричала: “Нет, нет!” И только из-за этого хотела жить, она ругалась на него, плевала на него. Он сказал: “Ты все равно ко мне придешь”. Я ее еще перед этим рассказом спрашивала, откуда у нее такая персональная ненависть к Сатане. Она просто кипела при мысли о нем.

Я говорю: “Матушка, это же написать надо!” Она отвечает: “А я написала. Вот тетрадка”. Я прочитала, на следующий день прихожу и говорю: “Матушка, Вы, конечно, святой жизни человек, старица, интересно рассказываете, но писать-то Вы совсем не умеете”. “Ну, так ты напиши”, – говорит она мне. А я ей когда-то рассказывала свой замысел написать о судьбе души в сорокадневник. У меня даже были какие-то наброски и повесть эта называлась „Сороковины“. А потом я почла, что в дневниках Достоевского есть замысел повесть „Сороковины“ буквально накануне смерти. Я тогда свой замысел и выбросила. И я матушке рассказала. Она говорит: пиши. Ну, делать нечего, села я, написала первую главу, где появляется Сатана. Отнесла ей. Матушка прочла и сказала писать дальше: “У тебя получилось не так, как у меня это было, но это все равно то же самое”.

Я еще одну главу написала. Показала нашему казначею, она для меня большой авторитет и с богословской точки зрения, и вообще. Она описана в “Кассандре” как мать Евдокия. На самом деле она мать Ефросинья. Мать Ефросинья Молчанова, очень старинного священнического рода, подруга брата Иосифа Муниуса, они очень крепко дружили. Матушка благословила писать.

Но вскоре матушка Афанасия умерла, и после ее смерти я бросила писать. И вдруг в 2000 году мне ставят диагноз – рак. И в это же самое время у моей матери случился инсульт. Меня направили на операцию, а тут звонит брат, говорит, что мама ослепла, лежит в клинике. Я, конечно, операцию отменяю и лечу к маме — с мыслью, что сейчас вместе с мамой будем умирать.

И тут началась полоса совершенно невероятных православных чудес! Десятки людей, которых я совершенно не знала, говорили мне: “Мы вас вымолим». Стою в книжной лавке. Вдруг совершено ангельского вида юноша смотрит на двухтомник Златоуста и говорит: “А сколько стоит Златоуст?” Продавец называет какую-то сумму. Он спрашивает: “Это оба тома или один? Хотя, что я спрашиваю? Мне ни два, ни один не купить все равно. Но посмотреть-то можно?” Она дает ему посмотреть — видно, что ему надо. Я спрашиваю: “Молодой человек, а Вам зачем Златоуст?” Он ответил, что учится в семинарии, а там в библиотеке всегда все экземпляры на руках, нет возможности нормально позаниматься. Я спросила, как его зовут. “Ваня”. – “Значит, будете отец Иоанн?” – “Да. Если Бог даст. Я открываю книгу, пишу: “Будущему отцу Иоанну с просьбой молиться о тяжкоболящих Ольге и Юлии”, отдаю ему, говорю: “Это подарок”. Он прочитал. И радостный, ошеломленный – сразу в точку: “А кто эти болящие Ольга и Юлия?” – “Ольга, – говорю, – это моя мама. Она лежит сейчас слепая в больнице после инсульта. А Юлия – это я. У меня рак” Он мне говорит: “я вас вымолю!” Берет Златоуста и убегает.

Продавщица вытирает слезы и спрашивает: “А вы Всецарице молитесь? Иконе "Всецарица"?”. Я и не знала про такую икону. Она говорит: “У меня сейчас нет, но у меня есть акафист, только не текст, а на пленке записан. И идите в Казанский собор к продавщице Любе, попросите у нее от меня”. А кассету дала мне в подарок и сказала, что тоже будет молиться за меня. Я пошла в Казанский, нашла Любу, которая подарила мне эту икону. И еще там одна тетушка грозная была в лавке – тоже говорит, что будет молиться и посоветовала найти масло от “Всецарицы”. Я вернулась и легла на операцию: вся сверху до низу вымазанная маслом, которое меня нашло уже в Мюнхене, над головой висит икона Всецарицы, в руках акафист, в ушах – касссета с акафистом, который исполняет хор монахинь, а рядом батюшка отец Николай Артемов, мой духовник. После операции я выздоровела. И врач, и мои друзья медики – все были уверены, что рак был, я даже по самочувствию своему чувствовала, что в какой-то момент все полностью изменилось.

Когда все это произошло, у меня, видно, после всего этого напряжения, когда я вернулась в монастырь, все вроде радостно, замечательно, но у меня началась тяжелейшая депрессия. Я прихожу к игуменье и говорю: поеду в Париж (монастырь в 870 км от Парижа) к друзьям, надо как-то развеяться, сменить обстановку». «А что такое?» — говорит матушка. Я отвечаю, что у меня депрессия. С чего это, говорит? — Сама не знаю. Немного моментов в своей жизни, что это такое депрессия, не знаю, что такое. Ну ладно, говорит, поезжайте. Я съездила в Париж, 3 для побыла среди своих друзей, все не то. Непонятное состояние. Проехала к детям. То же самое. Никак не могу понять, в чем дело. Помолилась, и вдруг поняла – книгу надо писать! Все это было просто жесткое усаживание за стол. А у меня в Мюнхене живет одинокая подруга, писательница Ирина Стекол. И у нее тоже была депрессия. Я начинаю лечить ее депрессию, и она просит, чтобы я пожила у нее. Я смотрю – у нее стоит компьютер. А до этого я всю жизнь компьютера избегала, но тут попросила Ирину показать мне, как работает эта штуковина. Обучение длилось ровно 15 минут. Я села, и через месяц или два книга «Мои посмертные приключения» была при соучастии Ирины была готова. Соучастие выразилось в том, что Ирина оказалась изумительным читателем! Она просыпалась и первым делом спрашивала: “Юля, вы писали? Вы мне дадите что-нибудь?” — хватала листочки и углублялась в чтение. Она еще и редактором оказалась превосходным, и если Ирина говорила: “Юль, тут что-то царапает” – я не успокаивалась, пока не начинала понимать, что там ее “царапает».

А дальше начинается следующая цепь – ну и куда ее, книгу-то? Мои прежние издатели все были сугубо светскими. Вдруг Ирина говорит, что друзья ее сына, Алексей Головин и Ольга Голосова, вроде бы затевают православное издательство… Звонок в Москву – мы сразу попадаем на Ольгу – и судьба книги решена! Мы нашли друг друга – издательство “Лепта Книга” и я. Оказия с передачей рукописи подвернулась на другой же день».

«Путь Кассандры, или Приключения с макаронами»

К сожалению, непосредственно определить, что именно послужило толчком к написанию Кассандры», сейчас уже не представляется возможным. Ю.Н. Вознесенская не говорила об этом непосредственно, хотя в разных интервью нет-нет, да и промелькивали свидетельства о том, как шла работа над этой книгой: «Конечно, вся моя предыдущая жизнь отражается в моих книгахявляется материалом для их написания, – признавалась «Юколавна». – Я большая лентяйка, и когда мне нужно написать какой-нибудь эпизод или сцену, я всегда мысленно ищу что-то из своего прошлого или представляю себе кого-то из своих знакомых. Моя любимая подружка в каждой книге находит себя. За моими книгами скрывается Лесна, мой любимый монастырь. В “Кассандре” все герои имеют прототипов. Все матушки, игумения монастыря, дядя Леша, его жена, дети – со всеми я встретилась в Лесне».

Одна из исследовательниц творчества Ю.Н. Вознесенской, Елена Павликова, однажды заметила, что в «Приключениях с макаронами» «характер самого автора озорно проглядывает в чертах обеих героинь – внучки и бабушки. Она щедро с ними делится и своей мудростью, и молодостью своей души. Только бывшее с самой Юлией Николаевной она иногда припишет то одному, то другому персонажу; то вдруг мелькнет на странице чье-нибудь настоящее имя, чья-нибудь подлинная история…»

Однако подлинный поэтический Ю.Н. Вознесенской давал ей возможность на страницах своего романа делать глубокие художественные и нравственные обобщения, и не только касающиеся нашего настоящего и недалекого будущего, нравственных и духовных проблем общества, но и просто отдельных людей. «В моей жизни пожилые, точнее, даже старые женщины, сыграли большую роль, – говорила писательница. – Мне повезло знать нескольких прекрасных русских женщин, среди которых были и крестьянки, и аристократки, и монахини, и литераторы, и всех их объединяла вера в Бога, неувядаемое, искрящееся чувство юмора и какой-то особый талант любви к жизни и к людям: вот от каждой понемножку – и получилась Бабушка!»

Как писались «Юлианны»

На вопросы о замысле детской трилогии «Юлианна», Ю.Н. Вознесенская всякий раз отвечала по-разному, иногда отшучивалась, что «просто поняла, что уже доросла до книги для детей», но всегда подчеркивала, что идею подал диакон Андрей Кураев, предложивший создать альтернативу Гарри Поттеру. В своей книге «Между анафемой и улыбкой» — это апология Гарри Поттера — он в конце пишет: “А если кому не нравится, то пусть напишет православную книгу, займет это место”.

«Ну, вот так книга и написалась, – подытоживала Вознесенская. – Моя цель была – защитить детей от романтизации колдовства, от этих страшных и опасных игр. Мне и «Гарри Поттера» пришлось читать и перечитывать, и другие книги на эту тему, и на сайты колдовские ходить. И как эта бедная Роулинг про него пишет?! Короче, читать всякую дрянь вплоть до «Молота ведьм». Ну, в общем, входить в материал. Это было очень тяжело. Поставила себе задачу — расправиться с этими же силами здесь, в России. Чтобы дети, во-первых, бежали от них как от огня, а во-вторых, смеялись бы над ними. И еще я подумала: книгу надо написать так, чтобы у детей одно только напоминание об экстрасенсах и колдунах вызывало хохот, у них была бы и брезгливость. И чтобы еще и своих друзей спасали». А за первой книгой стали цепляться следующие, написалось продолжение.

«Жила-была старушка в зеленых башмаках»

Рассказ о самой, пожалуй, неожиданно оптимистичной своей повести Ю.Н. Вознесенская начинала просто: «Однажды мне захотелось написать книгу для старушек и стариков. Книгу о том, что старость может быть очень даже красивой и живой. Чтобы, когда им нездоровится или просто станет грустно, они могли взять мою книжку и… И получить задуманный мной терапевтический эффект! Книгу я посвятила памяти поэтессы Татьяны Гнедич — она прошла через войну, через тюрьму, но это был самый красивый старый человек моей молодости, я ее очень любила и люблю.Книга эта о том, что старость может быть прекрасна и удивительна – и ее не надо бояться. Пожалуй, это главная мысль.
Это повесть в рассказах из жизни трех старушек-подружек, веселых, мудрых, любящих и, конечно, православных. Хотя одна из них переходит в Православие из католицизма прямо на страницах книги. В книге семь разных историй из их жизни, веселых и грустных, озорных и серьезных. И много стихов, потому что одна старушка сочиняет песни, а другая пишет стихи».

«Утоли моя печали» и «Нечаянная радость»

Про сборник рассказов «Утоли моя печали», получивший в свое время специальный приз конкурса «Просвещение через книгу», автор рассказывала с особенным добрым юмором, столько свойственным ей. Возможно, потому, что тематика рассказов особенно непростая. «Эта книга целиком и полностью сделана в Интернете, без всякого участия автора. Но, скажем так, я к этой книге – книге именно как к литературному произведению – не имею почти никакого отношения. Только очень опосредованное. Но здесь сидят два виновника появление этой книги. На книге написано: “Посвящается моим друзьям, психологам Инне Мирзоевой и Михаилу Хасьминскому”.

Однажды, года 4 назад, я встретилась с ними очень ясным, солнечным днем бабьего лета на берегу Джамгарского пруда, в таком симпатичном ресторанчике, где не было музыки, и вот мы сидели, fна той стороне зеленели купы деревьев Перловского кладбища. Ребята доставали из-под стола мешки с моими книгами, и говорили: “Юлия Николаевна, а вот это подпишите, пожалуйста, человеку, который сейчас умирает от рака. Вот ему столько-то лет, он такой-то, такой-то”. Я, значит, коротко помолившись, садилась и что-то писала: пациенту Центра… врачу… умирающему в хосписе… доктору-психиатру… батюшке… пациентке…– что получалось. Рука устала писать!  Они читали, и говорили: “Да-да, это то, что надо!” Потом… “А вот это вот, это мы для хосписа… детского”. Было очень страшно все это слушать! Я говорю: “А что ж так много?!” Они говорят: “Так мы их уже таскаем туда, они помогают! Люди крестятся перед смертью, люди умирают спокойно, если они крещеные, люди зовут священника, ну и просто у них, в конце концов, меняется какое-то внутреннее состояние!” Они очень внимательно читали то, что я пишу. Говорят: "Ваши книги им помогут!". Потом зашел вежливый разговор о моих "творческих планах" – о чем еще говорить с писателем? Я рассказала, что пишу книгу специально для стариков и старушек, чтобы поддержать и ободрить их. (Повесть "Жила-была старушка в зеленых башмаках").  И ещё обмолвилась, что очень хочу написать что-нибудь для поддержания онкологических больных.

Тут Инна с Михаилом наперебой начали меня уговаривать написать книгу для тех, кто находится в кризисной ситуации. Я неосторожно пообещала, что подумаю. А вот не надо обещать! Они ведь так и не забыли, особенно Миша. Год прошел, другой, а он все спрашивает: “Юлия Николаевна, а где книга для наших пациентов? Начали уже писать?” Виноватых и робких моих оправданий не принимал ни в какую: “Юлия Николаевна, Вы должны участвовать в нашем сайте! Вы только посмотрите, как нужна людям такая вот, облеченная в художественную форму, поддержка! Я уж сам учусь притчами да метафорами писать! Письмо, даже написанное адресно, не доходит до сознания читателя. А вот простенький рассказик подействует”.

Короче говоря, пришла – и чуть не захлебнулась в волнах горя, безнадежности, отчаянья… Сразу вспомнила Джамгаровский пруд с кладбищем на том берегу: люди тонут, а между ними плавают спасатели и вытаскивают, кого сумеют. Остальные, кого не успели спасти, попадают на тот берег… Захотелось немедленно "броситься в воду" вслед за нашими работниками "психологической МЧС" и тоже хоть кому-нибудь помочь.  

Это был первый сайт, на который я тогда вышла, по-моему, тогда еще другие были в разработке. Назывался: "Не любит.ру". Чего там только не было! То есть, по сути дела, это был кризисный центр в Интернете. Ну, и с легкой подачи доктора Мишеньки я стала там писать чего-то, давать советы какие-то, исходя, конечно, из своего достаточно тяжелого и многотрудного опыта жизни. А сайты начали разрастаться, появился следующий - "Победишь.ру". Это сайт, посвященный суицидникам. То есть люди приходят и говорят: "Все, я сегодня ночью кончаю с собой!" И вот этого человека надо зацепить, разговорить, успокоить, отвлечь, задержать до завтра, до послезавтра, и в самом лучшем случае, еще и сделать потом главным модератором. Таких случаев полно. Когда люди, пройдя через как бы курс интернет- помощи, сами остаются работать. Потом появился сайт "Мемориам". Это для тех, кто потерял близких, и не может своими силами из этой ямы выбраться. К сожалению, это встречается очень часто! Конечно, в основном у неверующих людей. Настоящие верующие очень редко в такой роли выступают. Они все-таки чувствуют связь со своими ушедшими, ну, а воцерковленные люди там, конечно, бывают только в качестве помощников. И потом появляется сайт "Ветка ивы" для переживших насилие, и так далее, и так далее, в общем, теперь это уже целое дерево…И хотя мы там не ведем по существу почти никогда никаких дискуссий на эту тему, но сами вот эти сайты – они дышат Православием, и постепенно разговор о Боге заходит. Он не может о Боге не зайти, особенно на сайте о самоубийстве, в связи с посмертной участью самоубийцы, или “Мемориам”…»

Первый рассказ сборника Юлия Николаевна написала тоже по просьбе психолога Михаила Хасьминского, как-то посетовавшего, что люди часто допускают страшную ошибку, когда запрещают горюющему человеку, особенно ребенку, выплеснуть свою боль. Ведь принято говорить: “Не плачь, держись”. И Вознесенская очень скоро написала на эту тему рассказик «Данилкины жемчужинки». Его разместили на сайте.

«К моему удивлению, – признавалась писательница, – сразу посыпались отклики и слова благодарности: помогают рассказики! А психологи мои не дремлют, теперь уже твердо и непреклонно посыпались конкретные заказы: напишите для тех и тех, напишите о том и об этом. Пришлось выполнять…» Она всегда выслушивала просьбы и пожелания, какие психологические нюансы нужно раскрыть, какой посыл нужно вложить в рассказ, и лишь тогда принималась за работу. При этом всегда очень деликатно подходила к сюжетам, рассказанным врачами или их пациентами: внутренний «этический сторож» мешал пользоваться чужим материалом. Но, как отмечала писательница, «слава Богу, я прожила долгую и богатую событиями жизнь, встречала тысячи интереснейших людей и судеб, так что пока еще хватает собственных сюжетов, характеров, коллизий и просто мелких деталей, без которых не обойтись».

А вскоре… «Главный редактор “Лепты” Оля Голосова стала ворчать: где, мол, новые книги, Юлия Николаевна? Отвечаю, что некогда, срочная работа у меня – на заказ пишу. Что за заказ такой помимо договорных обязательств – а ну, представить немедленно! Представляю. Результат вам известен: я ведь у “Лепты” если не самый любимый, то уж самый забалованный автор точно – в печать и никаких!… И получилась книжка. Так что это совсем не я решила, а Ольга. У меня были сомнения, но не оказалось под рукой противотанковых гранат… (смеется)»

Коллекция рассказов неустанно пополнялась, и после сборника «Утоли моя печали» появился еще один «Нечаянная радость», а впоследствии оба они оказались объединены под одной обложкой – эта книга получила наименование «Всех скорбящих радость». Но и в него вошли не все рассказы, написанные Юлией Николаевной для кризисных сайтов. Полная их публикация, будем надеяться, ещё впереди!..

P.S.

В конце разговора о творчестве Ю.Н. Вознесенской мне хотелось бы вернутся к тому, с чего мы его начали: литературное слово– не Слово Божие, а в лучшем случае, отдаленное его эхо. Однако эхо слов Вознесенской оказалось удивительно громким и резонансным: «Доктор Миша рассказывал мне, – признавалась писательница в одном из последних интервью, – сколько неизлечимо больных и умирающих людей пришли к вере и получили новую жизнь во Христе через мои книги. То есть, конечно, это Господь Сам привел их к Себе через мои книги».