В День Народного Единства в московском Манеже состоялось вручение дипломов лауреатам VIII ежегодного конкурса «Просвещение через книгу-2013», организуемого Издательским Советом Русской Православной Церкви. В номинации «Лучшее художественное произведение» второе место было присуждено книге «Воскресение Христово видевше…», вышедшей в издательстве «Лепта Книга». Предлагаем вашему вниманию интервью с редактором «Лепты» Дарьей Болотиной – составителем и одним из авторов этого замечательного пасхального сборника.

Дарья, расскажите, пожалуйста, по какому принципу создавался сборник «Воскресение Христово видевше…»? Были ли какие-то трудности или, может быть, курьезные случаи при его подготовке?

Дело в том, что «Воскресение Христово видевше…» — это не первый пасхальный сборник издательства «Лепта Книга». Кроме того, были еще и рождественские сборники. Поэтому, если можно так выразиться, технология поиска материалов уже мною отработана. Когда я работаю над составлением таких книг, то стараюсь, наряду с классическими текстами, включить малоизвестные, забытые – чаще всего незаслуженно - рассказы и стихотворения. Мне хочется познакомить читателя с большими пластами нашей родной культуры, в значительной мере утерянными в результате трагических событий прошлого века. Это, прежде всего, литература второго плана, причем сразу двух пластов: во-первых, второй половины XIX – начала XX столетия, во-вторых, Русского Зарубежья. Только не надо думать, что «литература второго плана» значит «второсортная»! Отнюдь. Очень многие русские писатели, которые на фоне Пушкина, Тургенева, Достоевского и Толстого считались у нас авторами «второго плана», без труда могли бы составить блистательную литературную славу небольшой европейской стране и числиться там великими классиками. Произведения таких литераторов я и стараюсь извлекать из небытия. Среди живших на рубеже XIX – XX вв. это, например, замечательный критик, писатель и публицист Арсений Иванович Введенский (А. Аенский), или Игнатий Николаевич Потапенко, друг Чехова, прототип Тригорина из «Чайки», которого я очень люблю хотя бы потому, что он был намного талантливее своего драматургического «двойника». Авторов Русского Зарубежья (за исключением, разве что, И.С. Шмелёва и В.А. Никифорова-Волгина), современный читатель тем более не знает. В книге я постаралась достаточно широко представить произведения Ивана Лукаша, Ирины Сабуровой, Арсения Несмелова, Ивана Савина и др. Разумеется, не обошлось в сборнике и без «больших классиков» - А.И. Куприна, И.А. Бунина, В.В. Набокова, того же Шмелёва.

Были ли какие-то трудности или, может быть, курьезные случаи при его подготовке?

Больших трудностей при составлении книги, пожалуй, не было. Упомяну лишь один эпизод, связанный не столько с трудностями, сколько с разницей восприятия. Я очень люблю Ивана Савина – белогвардейца, эмигранта, чудесного литератора и публициста. В Русском Зарубежье его называли «поэтом Белой мечты». Мне хотелось включить в сборник не только его рассказ «Пароль», но и другой – «Пасхальный жених». Его сюжет довольно прост: во время Гражданской войны, в Крыму, в Светлую ночь 1920 года, молодой человек – разумеется, герой-белогвардеец, третий год подряд воюющий против безбожников-большевиков – оказывается на улице, всеми покинутый и голодный. Ему даже негде и нечем разговеться. И случайно встреченная им девушка, пожалев, приглашает его в гости, представив родным как своего жениха. Картина в мгновение ока меняется: герой оказывается за праздничным столом и, конечно же, тотчас влюбляется в свою благодетельницу по уши. Происходит несколько очень смешных сцен. История заканчивается тем, что молодые люди договариваются о свидании на следующий день. Рассказ сочли недостойным пасхальной подборки: слишком примитивен сюжет. И я была вынуждена согласиться, что для стороннего читателя это именно так, и убрать текст из сборника. Потому что только тот, кто знает реальную историческую обстановку в Белом Крыму весной 1920 года, способен оценить рассказ по достоинству и понять, насколько у нем действительно отражена пасхальная радость! Это – время, когда после тяжелейшей эвакуации из Новороссийска Белая армия, казалось бы, уже раздавленная и уничтоженная, возродилась (правда, к сожалению, ненадолго) как птица феникс из пепла, под руководством генерала Врангеля, только пришедшего тогда на пост Главнокомандующего. И это возрождение буквально совпало по датам с Пасхой. Так что молодость героев и счастье, неожиданно свалившееся на них в праздничную ночь, прежде всего, символизируют свежие и духовно чистые силы России, надежду на ее воскрешение. Из курьезов могу вспомнить, как при редактировании повести свт. Николая Сербского «Земля недостижимая» пришла в глубокое недоумение, а, когда разобралась, долго смеялась. По ходу повествования у главного героя Спаса Спасовича – глубоко верующего православного серба, патриота-богоискателя – спрашивают, почему он «ругал коммуниста». Вопрос более чем странный, ибо очевидно, что коммунист для Спасовича – первый враг. Ведь во многом против коммунистов обращена его, Спасовича, рукопись «Земля недостижимая», где показана утопичность и пагубность тоталитаристских попыток построить на земле рай без Бога! Хорошо еще, что я немного знаю сербский язык. Оказалось, что в оригинале свт. Николай написал: «Спасовиħ брáнил комуниста». А сербский глагол «брáнити» означает «защищать»…

…Или «оборонять»?

Совершенно верно, самый близкий русский аналог – именно «оборонять», эти слова происходят от общего славянского корня. Тогда становится понятным, почему поведение Спаса Спасовича вызвало недоумение: он ведь защищал своего политического и духовного оппонента. Защищал из искреннего, глубокого христианского человеколюбия – как образ Божий, как чадо Божие.

Есть ли что-то общее, кроме пасхальной темы, что роднит произведения, вошедшие в книгу «Воскресение Христово видевшее…»?

Представьте себе, да. Кстати, для меня самой это стало неожиданностью. Получилось, что многие (правда, не все) рассказы из числа вошедших в сборник, так или иначе, затрагивают проблема выбора человека. Выбора между добром и злом, светом и тьмой, Христом и антихристом, в конце концов. Причем определить, где настоящее добро, а где — наоборот, оказывается далеко не так просто. Возможно, это примета нашего времени: в ХХ веке выбор между правдой и неправдой стал отнюдь не очевиден. Яснее всего эта тема раскрыта в повести свт. Николая (Велимировича) «Земля недостижимая», в рассказе И.Н. Потапенко «Ложный стыд» и в «Пароле» Ивана Савина. А также — мне так кажется, быть может, я ошибаюсь — в моем собственном рассказе «Открытое письмо», которое я тоже поместила в сборник.

А что легло в основу этого рассказа? Почему Вы избрали такой сюжет?

Скорее, сюжет меня выбрал. Рассказ полностью основан на реальных событиях, лишь имена персонажей изменены, а одно – скрыто за инициалами, поскольку это слишком известная историческая фигура. Оба генерала, внучка одного из них, открытки из плена – всё это существовало или существует в действительности. Я сама держала в руках эти «открытые письма». По образованию я историк, специализируюсь на военной истории, и мне очень хотелось извлечь из открыток какую-либо интересную информацию. Но это не представлялось возможным. Тогда я задумалась: а что вообще может сказать нам открытка, на которой, кроме адреса получателя и подписи отправителя, физически ничего больше не поместилось? И родился этот рассказ. Писала я его долго, почти год. И постепенно начала осознавать, что вся данная нам Богом жизнь – это своего рода «открытое письмо», которое каждый из нас должен прочитать и сделать выводы. Для вечности, для вечной жизни. Именно поэтому так неповторимы, ценны и интересны каждая человеческая судьба и каждая личность, со всеми их ошибками, взлетами, падениями, святыми прозрениями, «глупостями и мелкими злодействами», как сказал Окуджава, с душевными подвигами и чудесами самопожертвования. А важнее всего в «открытом письме» Бога — человеческой личности — как раз выбор, который делает сам человек. Выбор между Христом и антихристом, между истиной и ложью, между Воскресением и вечной смертью. Мне говорили, что в рассказе не хватает переполняющей душу пасхальной радости, но я так не считаю. По-моему, без вдумчивого отношения к самому себе, своей душе, предназначению, к смыслу своей жизни — подлинная радость вообще невозможна. Потому что – зачем же тогда Воскресение?

Ваша книга завоевала приз в номинации «Лучшее художественное произведение». Какова, по Вашему, сегодняшняя ситуация на рынке православной художественной литературы? Какие проблемы существуют?

Ситуация, на мой взгляд, неоднозначная. Вообще-то, когда премию по художественной литературе дают сборнику, где почти все произведения принадлежат перу почивших в Бозе классиков (кроме моего рассказа, в «Воскресении Христовом…» есть еще только один очерк ныне здравствующего автора) — это тревожный симптом. Я уже неоднократно говорила об этом и не устаю повторять: особенно остро сейчас не хватает хорошей литературы «второго ряда» — не второсортной, а второго ряда, беллетристики. Менее нагруженной философски, чем романы Достоевского, условно говоря, но такой, которую можно читать и перечитывать (именно этим свойством хорошая беллетристика отличается от бульварной литературы!). Ниша, которую в XIX веке занимали такие писатели «второго ряда», как упоминавшийся мною И. Потапенко, или исторические романисты М. Загоскин, В. Крестовский, Г. Данилевский, или чудесный бытописатель купеческой Москвы П. Боборыкин, практически пустует. Попытки создавать художественные произведения о Православии в современном мире, к сожалению, часто не слишком удачны. Прежде всего, они плохи своей однотипностью и натянутостью! Герой (а чаще героиня) запутывается в жизненных реалиях (неудачи в личной жизни, тяжелая болезнь, долги, поход к гадалке или попадание в секту с пугающими последствиями – вот почти полный список этих самых негативных реалий), долго не может решиться пойти на исповедь, несмотря на увещевания верующей матери/подруги/бывшего одноклассника, ставшего монахом. Наконец, в храм приходит — и попадает практически в рай! Дела быстренько по мановению доброго Боженьки налаживаются – и всё, хеппи-энд. Такие поделки. А ведь так не бывает, чтобы жил человек, жил, потом вдруг начал в храм ходить и — р-раз! — в одночасье и сам стал хорошим, и от проблем избавился. Спросите у любого прихожанина: стало ли меньше у него проблем в жизни после воцерковления? Скорее всего, он ответит — наоборот, прибавилось. И рая на земле тоже не бывает, как не бывает идеальных батюшек и идеальных приходов и монастырей, как в литературных поделках, какие присылают в православные издательства на рассмотрение чуть ли не каждый день!

К счастью, не все и не всегда так плохо. Есть пусть отдельные, но яркие и плодовитые авторы — Юлия Вознесенская или Олеся Николаева, например, или сербка Лиляна Хабьянович-Джурович, книги которой сейчас активно переводят на русский язык, и которую лично я люблю читать. Из более молодых писать могу назвать публикующихся у нас Ларису Подистову (которая также стала лауреатом конкурса «Просвещение через книгу» этого года в номинации «Художественная литература») и Марину Кравцову; из сотрудничающих с другими издательствами – монахиню Евфимию (Пащенко), Надежду Смирнову. Конечно, этих людей больше.

Но проблемы православной художественной литературы не исчерпываются недостатком тем и авторов. Меня всегда немного смущало, что сейчас своего рода «век женского писательства», особенно в нашем сегменте. А «мужские» (заметьте, не священнические, а именно «просто мужские») тексты — они ведь совсем другие, в том числе по настрою и по тому, чему эти тексты способны научить читателя, над чем заставляют задуматься. Но и тут начинают постепенно появляться интересные книги. Из того, что недавно довелось мне прочитать, назову книгу Константина Алексеева «Восприемник» — это как раз опыт описания «неидеального» православного, который и после прихода к Богу часто совершает ошибки, а не превращается после одной-двух исповедей в безгрешного уникума. Константин — выпускник Литинститута, боевой офицер, в прошлые годы у него вышло несколько весьма удачных повестей и рассказов, выросших из его военного, «чеченского» опыта.

Могу также вспомнить замечательного православного автора из Югры – Сергея Козлова. Его произведения имеют своеобразный налет фантастики, как будто внутреннее пространство текста в какой-то точке незаметно искривляется и читатель за счет этого эффекта как бы «вылетает» на иной уровень восприятия. Но в целом мне, и как редактору, и как читателю, хотелось бы, чтоб писателей-мужчин тоже становилось бы больше. Кстати, не все трудности современного православного книжного рынка можно и нужно решать поиском новых авторов. Все-таки не случайно сборник «Воскресение Христово видевшее…» стал лауреатом конкурса. Вполне уместно, а порой даже необходимо, обращаться к, так сказать, «хорошо забытому старому», отыскивая и возвращая из небытия незаслуженно отправленных «в нафталин» авторов и их творения. Ведь многие моральные, духовные, нравственные и иные проблемы, стоявшие перед человеком и обществом на рубеже XIX-XX вв., никуда не делись и в начале века XXI. Во многом это связано с трагическими событиями периода 1914-1922 гг., столкнувшими историю нашей страны с нормального исторического пути развития. Кто-то остроумно заметил, что сегодня мы живем на средокрестьи не двух, а трех веков. Большое количество «проклятых вопросов» 100-120-летней давности не разрешено до сих пор. Поэтому многие произведения авторов конца XIX – начала XX века, а также Русского Зарубежья остаются весьма актуальными, и одну из своих задач как издательского работника я вижу именно в том .чтобы донести их труды до читателя.

А есть ли у Вас планы продолжать свою собственную литературную деятельность?

Да, безусловно, планы есть. Можно даже сказать, что «Открытое письмо» — в какой-то мере пробный камень для главного моего проекта, над которым я тружусь уже много лет. Это большой роман об истории Гражданской войны в России — как раз о том самом выборе между Христом и антихристом, который не всегда и не всем очевиден. Увы, времени катастрофически не хватает, но я надеюсь, что мне всё-таки удастся довести это дело до конца.