«Моje посмртне пустоловине» - так по-сербски звучит название самого знаменитого романа-притчи Ю.Н. Вознесенской, перевод которого, сделанный Савой Росич, вышел в нынешнем году в Белграде. Редактора издательства «Лепта Книга» Дарью Болотину этимология слова «приключения» - «пустоловине», а также само путешествие по Сербии навели на глубокие размышления.

«Непустоловине»

Удивительная этимология: «приключения» по-сербски буквально звучат как «ловля пустоты»! И, если разобраться, с христианской точки зрения это справедливо: чем, если суетой, не попыткой поймать пустоту, в большинстве случаев оборачивается наша любовь к приключениям? И неважно, ищем ли мы тех самых «пустоловин» (на свою же голову!) в реальной жизни или просто читаем авантюрные романы.

Однако моя нынешняя поездка (как и прежние путешествия по Сербии и Черногории), слава Богу, оказалась наполненной смыслом.

Далеко не последнее место в ней занимает имя Юлии Вознесенской. Незримое присутствие самого любимого и читаемого автора «Лепты» всегда чувствуется, когда я отправляюсь на Балканы. На сей раз даже самый мой отпуск начался… с отправки поздравлений Юлии Николаевне. В Белград я улетала в день ее рождения, чтобы по прибытии туда первым делом подержать в руках перевод «Моих посмертных приключений».

Совсем скоро, в конце октября, переводчица книги Сава Росич представит сербскую версию на Белградской Международной книжной ярмаке-2013. С Савой мы, кстати, тоже познакомились благодаря Юлии Вознесенской. В 2008 году С. Росич, работая над переводом романа «Путь Кассандры, или Приключения с макаронами», обратилась в издательство «Лепта Книга» по вопросу авторских прав. После его благополучного разрешения «Касандрин пут» - так называется сербская версия этой книги – вышел в 2009 году, и с тех пор мы стали добрыми друзьями.

Немного о Рае и аде

Так вышло, что незадолго до ухода в отпуск мне потребовалось целиком переслушать аудиоверсию «Моих посмертных приключений». И вот теперь образы Рая и ада, нарисованные писательницей, в какой-то степени перекликались с увиденным и пережитым в поездке. (Специально уточню, что привыкла говорить: «в Сербии», однако в действительности путешествую всегда и по Сербии, и по Черногории – для меня, как и для большинства живущих там людей, политическое разделение этих двух маленьких православных земель неестественно и трагично. У них один язык – сербский, одна Поместная Православная Церковь – Сербская, а потому граница и насильственное разжигание розни имеет смысл лишь для узкого круга политиков.)

Отдохнув пару дней, прогулявшись по Белграду, в который я с каждым приездом все больше и больше влюбляюсь, я отправилась в небольшое паломничество. Мой путь лежал в монастырь Раваница, выстроенный в XIV в. святым правителем Сербии Лазарем Хрбляновичем, сложившим впоследствии голову на Косовом поле. Предание говорит, что накануне Косовской битвы святому государю явился во сне Спаситель и предложил нелегкий выбор: царство земное или Небесное. То есть: или победа над турками в сражении и сильная, как сказали бы сейчас, в геополитическом отношении Сербия; или трагическое поражение – и Царство Божие для всех сербов. Лазарь выбрал Небесную Сербию и погиб вместе со своим войском, наполнив Небесные селения сонмом мучеников и праведных. Его святые мощи после битвы были перенесены в Раваницу. С тех пор они неоднократно путешествовали по Сербии, и их путь отражал драматическую судьбу страны и народа. Лишь сравнительно недавно, в 1989 г., в 600-летнюю годовщину Косовского боя, мощи вернулись туда, где завещал положить их сам Лазарь. Мне, как историку, бесконечно дорого житие св. Лазаря и все, связанное с ним. Кроме того, три года назад этот святой спас меня от большой опасности в дороге, когда я добиралась с Косова в Черногорию. И вот, наконец-то удалось прийти сюда, поклониться его гробу и от всего сердца поблагодарить.

Правда, сначала пришлось пережить не то, чтобы тяжелое искушение, но довольно странное происшествие, напомнившее «обманный город», в который попала Анна из романа «Мои посмертные приключения» и который оказался на поверку грудой мусора. Это была поистине «ловля пустоты», глупое и неприятное приключение, резко контрастировавшее с моим внутренним настроем. Слава Богу, спустя 2-3 часа оно окончилось благополучно. Возможно, Господь приготовил его специально, чтобы оттенить дальнейшие события. Чувство тоски, досады и скуки исчезло лишь тогда, когда я устроилась на сидении запоздавшего автобуса до Раваницы. А уже через пару минут душу затопила благодарность от созерцания дел Бога-Творца.

Монастырь Раваница расположен в живописной долине реки Моравы, в центральной Сербии. Интересно, что несколько лет назад, впервые путешествуя по Балканам, я проезжала по этим же местам, но буквально не смогла увидеть и оценить их прелесть. Возможно, в тот раз просто не повезло с погодой, но всё-таки, кажется, причина в ином. Господь как бы закрыл тогда мои глаза на пленительную красу Поморавья, чтобы теперь развернуть ее передо мной в полноте.

Одетые лесом горы, прозрачный, чистейший – благорастворенный – воздух, ручейки в ложбинах, сияющее солнце, высокий величественный храм, и, конечно же, глубокая искренняя молитва игуменьи Марии, добродушной матушки Зиновии и других сестер – все это позволяет в полном смысле назвать Раваницу преддверием Рая. Во всяком случае, я уезжала оттуда со слезами на глазах и с уверенностью в сердце: если Господь помилует меня за мои грехи и удостоит войти в Его Царство, я окажусь в обители, напоминающей Раваницу.

Что нужно делать, чтобы оказаться вместе на Небе, или Крстовдан

Сербы называют праздник Воздвижения Честного Животворящего Креста Господня просто Крстовдан – день Креста. Несколько лет я мечтала встретить Крестов день в черногорском монастыре Цетинье, где в числе прочих святынь хранится часть Животворящего Креста Спасителя, обретенного когда-то св. равноап. царицей Еленой в Иерусалиме. И именно эта частица – особая. Более 200 лет она вместе с десницей св. Иоанна Крестителя и иконой Божией Матери «Филеримосса» кисти св. ап. Луки хранилась в России, а в первой половине ХХ в. в ходе революционных событий была перевезена в королевство Югославию, единственное православное государство межвоенной Европы, и сохранена черногорскими монахами до сего дня.

Но, начиная с 2008 года, мне не удавалось осуществить это намерение: то отпуск заканчивался раньше, то соблазн встретить в Цетинье престольный праздник – Рождество Пресвятой Богородицы – оказывался сильнее. В этом же году я приехала в свой любимый монастырь накануне Воздвиженья и после вечерней службы осталась ночевать в городке Цетинье, так похожем на маленькое сказочное королевство. Удивительная вещь – Божьи дары и редкая, бесценная добродетель – благодарность. Порой бывает так, что мы чего-то просим у Господа, а получаем с лихвой, «с горкой» - и, если не забудем возблагодарить Его, то за одно слово благодарности можем тотчас получить еще одну «горку».

Надо сказать, что не только я всю здешнюю братию давно знаю в лицо и многих по имени, но и они меня узнают: «А-а-а, сестро (или «матушка»)! Вы уже были у нас… помню-помню… Вы наша сестра из России». И вот я снова здесь. В Крестовдан – накануне, за вечерней и в самый день праздника на утрени и перед литургией – вместе с братией, многочисленными прихожанами и паломниками несколько раз прикладываюсь к Животворному Кресту! В праздник, после Причастия, маленький ковчежец с частичкой Креста Господня вынимают из большой раки, где он стоит прямо на мощах местного святого – чудотворца свт. Петра Цетиньского – и вместо напрестольного креста дают лобызать всем молящимся.

Только один монах далеко не сразу узнал меня. Тот, что когда-то, несколько лет назад, сам того не заметив, в простых словах открыл мне всю полноту и весь смысл христианской любви и спасения: «Сестро! Молись за меня, а я – за тебя, да будем вместе на Небе!» (разумеется, сказал все это о. Нафанаил по-сербски, но смысл я передаю точно). Сербский язык я понимаю достаточно хорошо, поэтому, как сейчас помню, не засомневалась в своём плохом его знании, а просто опешила и стала возражать: «Отче, постой, ведь на Небе мы, грешные, сможем оказаться, если только Господь допустит нас туда…» - «Да нет же! – пояснил монах. – Если ты будешь прилежно молиться за меня, а я – также буду молиться за тебя, то тогда-то мы и окажемся в Царстве Небесном. Вместе!» Эти слова я храню в сердце как великую драгоценность, и, разумеется, почти каждый день поминаю о. Нафанаила в молитве. После литургии подхожу: «Сречан праздник, отче Натанаиле (сербы в греческих именах произносят «т» вместо «ф»), сречан Крестовдан!» («Среча» по-сербски – «счастье».) Он немного удивленно кланяется, но толпа паломников оттесняет меня.

Через некоторое время встречаю его во дворе монастыря: «Матушка, откуда Вы меня знаете?..» - «Ну, как же! Ведь Вы – тот самый монах, который сказал мне главный смысл христианской любви…» Стараясь говорить по-сербски, пересказываю историю трех- или четырехлетней давности. «Надо же, а я забыл…» - отвечает он растерянно. Вижу – очень тронут, начинает припоминать. И, неожиданно вдохновившись, заявляет: «Знаешь, что? Я сейчас покажу тебе келью святого Петра Цетиньского!» Встает и ведет во внутренние покои монастыря, прилепившегося к скале – или, лучше сказать, вырастающего прямо из скалы.

Цетинье – удивительная обитель, внутри она как будто больше, чем снаружи. Поднявшись по крутым каменным ступеням, пройдя по дивным галереям, с которых открывается чудесный вид на городок и окружающие его горные вершины, отец Нафанаил достает из известного только монахам тайничка над притолокой ключ и отпирает небольшую келью – испостницу свт. Петра. Вхожу. Благодать намоленной не просто хорошим монахом – святым! – комнаты будто падает на голову и плечи, окружает, окутывает… «Сестро, вот святые мощи, приложись!..» — отец Нафанаил подводит меня к красному углу. Вот это да! На полочке рядом с иконами стоят три небольших деревянных шкатулки, а в них – дивные, бесценные духовные сокровища: части мощей вмч. Феодора Стратилата, прп. Анны Кашинской, свт. Максима (Бранковича), сщмч. Иоанникия Черногорско-Приморского и с ним других сербских новомучеников, пострадавших в 1940-е гг. Драгоценные кости – не под стеклом, даже не под покровом! Открытые – живая благодать Божия. Я мечтала и молила Бога о том, чтобы в день Воздвижения Его Честного Креста приложиться к этому Кресту, но мне подарено гораздо больше. Сколько радости – не передать!

А сколько же радости будет, если удастся выполнить поучение отца Нафанаила и войти в Царство Небесное вместе со всеми теми, кого любишь, о ком молишься и кто молится о тебе?!..

Еще немного о Юлии Вознесенской и о Небесах

Небеса, Царство Божие, Царство Небесное… На земле мы можем представлять духовное Небо лишь отчасти, «как сквозь тусклое стекло», по выражению св. апостола Павла. И одним из образов его является, конечно, небо земное, видимое.

В романе Ю.Н. Вознесенской «Женский декамерон» есть такой эпизод: одна из героинь, Наташа, повзрослев, случайно встречает свою первую юношескую любовь. Молодой человек тоже, разумеется, вырос, избрал профессию летчика и рассказал Наташе совершенно удивительную вещь: «Знаешь, когда летишь в небе, то часто всю свою жизнь вспоминаешь, все хорошее, что в ней было, все что любишь. Очень к этим мыслям небо располагает. Когда я лечу сквозь вечернюю зарю, то почти всегда вижу свою Натэлу, как она сыновей укладывает спать, песенку им поет. Жену я каждый день вижу. А иногда вижу тех, кого любил. И тебя вот тоже, мою первую любовь. Бегает по облакам веселая озорница, рукой мне помашет, а то прыгнет с крутого облака, как с берега, и плывет в синеве. К самому стеклу подлетит и рожицы корчит, дразнится. Помнишь, как ты дразнилась, когда забиралась на кипарис выше меня? А когда неподалеку грозовое облако, то я вижу тебя такой, какой ты была в первый день: барахтающейся в волнах». Я невольно вспомнила эту трогательную историю, когда летела в Белград. При регистрации я выбрала место у окна, совершенно забыв, что рейс вечером, и я едва ли что-то увижу в темноте. Однако все оказалось иначе. Когда самолет набрал высоту и поднялся над низкой московской облачностью, в верхних слоях атмосферы солнце еще светило. Никогда в жизни не случалось мне наблюдать такого необычайного заката. Окрашенное в самые нежные и богатые оттенки небо и поистине неземным сиянием подсвеченные облака – вот что удалось мне увидать за время полета. И очень легко было представить идущую по персиковым, нежно-розово-синим, золотисто-голубым облакам очаровательную девушку Наташу, и еще многих любимых и дорогих.

Возвращаясь в Москву, я снова сидела у окна и наблюдала под собой дивные мягкие облака, светящиеся изнутри так, как не увидишь с земли. И представляла идущую по ним легкой походкой Юлию Николаевну Вознесенскую.