За последние годы издательство «Лепта Книга» выпустило немало книг замечательного современного публициста Марины Кравцовой. Это и популярные психологические работы «Дети и Бог», «Женское одиночество», и художественные произведения, в частности, исторический роман о княжне Таракановой «Досифея». Сегодня Марины вновь обратилась к теме «Россия в XVIII веке». Издательство «Грифъ» и издательство «Лепта Книга» совместно готовят к выходу ее книгу «Легкая поступь железного века». Мы побеседовали с Мариной Кравцовой, попросив ее ответить на вопросы о творчестве, литературе и истории.

Здравствуйте, Марина! «Легкая поступь железного века» — уже не первое ваше произведение, посвященное истории России XVIII века. Почему вы обращаетесь к этой тематике, к этому периоду? Чем они вам так близки?

- Дело в том, что я не историк. Я человек, просто увлекающийся стариной, и интересуют меня, в первую очередь, не политика с экономикой, не цифры какие-нибудь… Меня интересуют люди. Те люди, которые жили, как им хотелось жить, выполняли какое-то свое предназначение, а в итоге получалось, что они двигали историю. Яркие сильные личности, которые не зарывали свой талант в землю, были, конечно, во все времена. Но в XVIII столетии, мне кажется, их прошла просто блистательная череда. Они-то и создали XVIII век. Вспомним хотя бы Михайлу Васильевича Ломоносова, про которого Пушкин сказал, что он был первым нашим университетом. Наверное, ни одна другая эпоха в России не могла породить такую грандиозную, такую интересную, многогранную личность. И к тому же при более близком рассмотрении очень неожиданно раскрываются те или иные знаменитые исторические деятели. Поэтому мне интересно вновь и вновь возвращаться к этой эпохе.

- Чем, на ваш взгляд, может заинтересовать современного читателя данный исторический отрезок?

- Может быть, как ни странно это прозвучит, приключениями. Ведь не зря же этот период у нас называют авантюрным веком. На мой взгляд, это был действительно самый яркий, самый непредсказуемый, самый противоречивый век русской истории. Мы все знаем, с чего он начался – с того, что Петр I, великий преобразователь, поставил Россию на дыбы, все в ней перевернул вверх дном. Одни восхищаются Петром, другие негодуют, - что и говорить, колоссальная фигура, полная противоречий, споры о которой не утихают по сей день. И весь XVIII век прошел под знаком Петра I. И Елизавета Петровна, и Екатерина II декларировали не раз, что они стараются править по заветам Петра. Но этим умным женщинам пришлось расхлебывать ту кашу, которую великий авантюрист Петр I заварил. И, конечно, когда происходили такие перемены в стране, когда люди не знали, что, собственно, ожидает их завтра, многие рисковали, многие пытались схватить удачу за хвост, и у многих это получалось. Так что, если взяться писать об этих людях книгу, то не надо никакого писательского воображения: их судьбы сами по себе подобны увлекательному роману. Возьмем, к примеру, знаменитого Александра Меншикова, ближайшего сподвижника Петра. Он, может быть, и не продавал в детстве пироги на улице, но все-таки из денщиков царя благодаря уму и талантам выбился в военачальники, в крупнейшие сановники, впоследствии фактически правил Россией при императрице Екатерине I. А потом новый поворот судьбы — и вот Меншиков уже в Сибири, заключенный в Березове. Он переосмысливает свою жизнь, и в последний ее период предстает перед нами как христианин, который готовится к вечности, который смиренно говорит: «С простой жизни начинал, простой жизнью и закончу». Вот таких причудливых судеб немало можно найти в истории XVIII века.

И, конечно, любовь к своей стране, которой не просто не стыдились, как сейчас, но декларировали и словами, и делами. Поэт Василий Тредиаковский писал «Стихи похвальные России»:

…Виват Россия! виват драгая!

Виват надежда! виват благая.

Скончу на флейте стихи печальны,

Зря на Россию чрез страны дальны:

Сто мне языков надобно б было

Прославить все то, что в тебе мило!

Собственно, я росла на таких фильмах, как «Россия молодая» и «Михайло Ломоносов», они учили меня любви к Родине, патриотизму. XVIII век давал немало возможностей проявить такие качества, как: смелость, способность к подвигу, готовность что-то сделать для своей страны. Я размышляла о том, как люди жили, как боролись с судьбой, как находили себя в это непростое время перемен, время суровой ломки старых устоев и становления нового, еще неведомого. Наверное, это будет интересно и читателю.

- Как вы считаете, есть какие-нибудь исторические, психологические или иные проблемы в XVIII веке, которые актуальны и в наше время?

- Ну, XVIII век, конечно, очень яркий и интересный, но он не идеальный. Много уже писалось о разрыве дворянского сословия и крестьянского. Пропасть между ними ширилась, крепостное право усиливалось. Люди, стоящие у власти, которые имели почести, богатство, влияние, все более и более удалялись от простого народа, не понимали его, многие — и презирали. Я думаю, у нас после развала Советского Союза происходит нечто подобное: общество заметно расслаивается, в первую очередь, духовно и культурно. Люди, которые живут богато, рвутся к власти, пытаются как-то влиять на политику и на культуру, начинают свысока смотреть на обычных людей, не просто отделяются от них, но говорят с ними, по сути, на разных языках. Но, как я уже отмечала, я не историк, не буду пытаться анализировать, просто приходит в голову именно такая аналогия.

- Расскажите немного о работе над романом «Легкая поступь железного века». Что было наиболее интересным, а что — наиболее сложным в процессе написания. Какие исторические источники вы использовали?

- Начнем с того, что этот роман задумывался, как легкий, приключенческий, этакая смесь авантюрного и дамского романов. Если, например, в книгах «Досифея» о времени Екатерины II и «Царский венец» — о царе-страстотерпце Николае II и его семье — мне хотелось широко представить исторический фон, рассказать о событиях, происходивших в те времена, основное внимание уделить реальным историческим личностям, то здесь такая задача не стояла. Я просто, когда еще была совсем молоденькой, начинала что-то такое сочинять – гвардейцы, прекрасные дамы, баре и мужики, любовь и ревность, Петербург и русская деревня… Записывала в тетрадку. Потом, через несколько лет, нашла эти записи и подумала: «Почему бы и нет?». И, что-то почерпнув из старых фантазий, начала писать. В детстве, в юности я зачитывалась классиками приключенческой литературы – Дюма, Сабатини, Жюлем Верном, также проглотила немало русской исторической беллетристики, когда она стала доступна. В частности, с большим интересом прочитала роман «Пагуба» писателя Евгения Карновича. В нем как раз повествуется о первых годах правления царицы Елизаветы Петровны, о деле Лопухиных, которое многим известно по фильму «Гардемарины, вперед!». В то же самое время происходит действие и моего романа. Очень интересная эпоха для романиста — очередная смена царствования, русская царица-патриотка после засилья немцев у престола, но кому-то она вовсе не по нраву. Сталкиваются личности, сталкиваются интересы… И все-таки главные роли в романе «Легкая поступь железного века» достались персонажам с исторической точки зрения второстепенным. Я сознательно дала ему подзаголовок «Фантазия на историческую тему». Это не исторический роман, это именно фантазия беллетриста. И когда я сочиняла эту книгу, то отдыхала на тексте, он шел легко, просто играючи.

Мне было важно проникнуться духом русской старины, и я читала Пыляева, Поселянина. Параллельно тогда еще занималась историей Русской Церкви, писала в институте диплом «История рукописного собрания Троице-Сергиевой Лавры», изучала Татищева, Михаила Толстого, митрополита Макария. Опосредованно это отразилось и на «Легкой поступи». Роман вышел в некотором роде религиозным, довольно-таки сильно эта линия выступает в книге. Но ведь в XVIII веке вера в Бога действительно имела для людей очень большое значение. Тогда сильны были в России и столкновения на религиозной почве: скажем, не забылось восприятие старообрядцами Петра I как антихриста. Но как-то это мало отражено в русских приключенческих романах других авторов, на мой взгляд.

Так что трудностей при написании книги не возникало. Я писала его и вспоминала свое детство, проведенное «в обществе» мушкетеров. Сложности появились потом, когда роман «отлежался» — мне было тяжело его редактировать. Исправляя погрешности, шероховатости, я ловила себя на мысли, что сейчас бы написала все не так. Конечно, что-то убрала, добавила новые сцены. Но, если бы я начала полностью переписывать, вышла бы другая книга. Это уже не была бы книга моей юности, написанная с задором и увлечением, может быть, с некоторой наивностью, но в которой отразилась моя детская жажда приключений, жажда необыкновенных личностей, интересных отношений. Поэтому я представляю сейчас на суд читателя изначальную задумку — не судите строго.

- Марина, в своих книгах вы уделяете много внимания истории России, причем различных эпох. Одно из ваших произведений, насколько мне известно, посвящено такой неоднозначной фигуре, как Григорий Распутин. Расскажите немного об этом. Что вас побудило взяться за данную тему?

- За данную тему побудило взяться сложившееся у меня убеждение, что Григорий Распутин вовсе не был таким чудовищем, каким его представляют. Я далека от мысли, что сейчас необходимо говорить о его канонизации. Но, когда изучала материалы для своей книги о воспитании детей на примере Царственных мучеников и для романа «Царский венец», читала переписку, воспоминания, мемуары, у меня сложилось впечатление, что очень, очень много вранья окружало святую Царскую семью, очень много клеветы было высказано, и много было передергивания фактов. Причем, как во времена самого Николая II, так и, разумеется, в советское время. Сам Царь Николай очень спокойно отзывался о Распутине, говорил, что это простой добрый человек и удивлялся, почему люди лезут не в свое дело. Он утверждал, что это личное дело его семьи и никогда не считал Распутина человеком, с которым можно советоваться о государственных делах. Но слишком обидно было аристократам, что Царская семья привечает простого мужика. Александру Федоровну вообще не любили за то, что она чуждалась высшего света. Опорочили из зависти Анну Вырубову, близкую подругу Императрицы: мол, этакий Распутин в юбке, темная фигура, пагубно влияющая на Царя и Царицу. А оказалось, что это была обыкновенная, простоватая даже женщина, которой очень не повезло с мужем, с которым она в конце концов была вынуждена развестись. То есть безобидное существо, доброе, очень преданное Царице — что подтвердилось фактически многими документами.

А теперь подумаем: если уж так оболгали Анну Вырубову, то разве оставили бы в покое какого-то крестьянина, вся вина которого состояла в том, что он «дошел до Царя»? И действительно, когда читаешь письма, воспоминания, складывается впечатление, что это был обычный русский мужик, каких множество на Руси. Они не пахали, не сеяли по каким-то причинам, по слабости здоровья, например. Кстати, Распутин, по некоторым фактам, был человеком весьма слабого здоровья. Эти мужики ходили по святым местам, их называли странниками. Их привечали люди, ведь тогда не было телевизора, репортажей, и странники брали на себя такую функцию «живых СМИ», рассказывали, что происходит в различных святых местах, в далеких монастырях. Доходили не только до Киева, но даже до Иерусалима. И, конечно же, эти люди молились перед святынями, и такая вот странническая жизнь не могла не отражаться на их внутреннем состоянии. Может быть, они казались кому-то чудаки, в какой-то степени экзальтированными. Наверное, таким был и Григорий Распутин. Собственно, я даже убеждена, что он мог как-то поучать бар, воспитывать, обличать их грехи. Вспомним, что типажи таких вот странников, которые учат жизни или призывают людей покаяться, в русской литературе хорошо известны. И, конечно же, господам не нравилось, что Распутин, друг Царской семьи, простой мужик, их обличает, и очень отрицательно о нем отзывались, платили ему клеветой, которая оказалась такой долгоживучей. Вот именно это побудило меня написать небольшой роман под названием «Черное и белое».

- Какие еще исторические романы вы закончили, или, может быть, над чем-то работаете сейчас? Какие творческие планы на ближайшее время? Стоит ли читателям ожидать в перспективе новых книг, посвященных «Железному веку»?

- Как говорится — человек предполагает, а Бог располагает. Задумано, конечно, много, но это уж как даст Господь. Если получится, непременно буду снова обращаться к XVIII веку. Но сейчас уже хочется писать не столько об исторических событиях, сколько выступить в роли писателя развлекательного жанра. Думаю, «мушкетерщина» по-прежнему читателям интересна. Кажется, что ныне люди стали циничными, но это не так. Я вот, например, не люблю сериалы, но тут посмотрела несколько серий «Института благородных девиц», и меня заинтересовал не столько этот весьма клюквенный фильм, сколько комментарии к нему. Люди писали, что понимают все недостатки сериала, но смотрят его, потому что им очень надоела чернуха, бандиты на экранах, всякие современные страсти-мордасти, любовь-морковь, которые смотрятся довольно цинично. Зрителям хочется атмосферы старины, может быть, немножечко сказочной, где мужчины рыцарственны, дамы целомудренны, где честь, благородство, любовь к родине — не пустые слова. Хочется читать книги и смотреть фильмы о красивой любви, о вечной дружбе, об отчаянных подвигах. И мне это близко, потому что я была и остаюсь романтиком, во мне, наверное, никогда не умрет ребенок, зачитывавшийся в свое время приключенческими книгами. Поэтому очень хотелось бы поработать в авантюрном жанре. Начало положено «Легкой поступью железного века». Я думала, что когда закончу с этим романом, никогда больше к нему не обращусь. Но сейчас я его перечитала и поняла, что многое осталось недосказанным, и почувствовала горячее желание вернуться к полюбившимся героям. Мне захотелось снова с ними пообщаться, увидеть, как у них сложатся судьбы в дальнейшем, дать им поучаствовать в новых интересных приключениях. И я начала работать над продолжением. Действие снова будет происходить во время царствования императрицы Елизаветы Петровны. А потом, если Бог даст, хотелось бы еще раз обратиться ко времени Екатерины II – моей любимой государыни.

- Что бы вы хотели пожелать нашим читателям?

- Доброты. Чтобы не боялись быть добрыми людьми. Не боялись тех чувств, что как раз и вызывают в наших душах любимые с детства фильмы и книги. И еще я хотела бы пожелать читателям, как бы ни банально это прозвучало, чтобы они почаще улыбались. Сейчас очень много негатива идет отовсюду. В средствах массовой информации, в современных фильмах много насилия, да и в книгах тоже. Но если мы будем добрее, веселее, радостнее, станем теплее и проще относиться к другим людям, может быть, тогда что-то в жизни изменится. И писатели поймут, что нужно писать другие книги, и режиссеры поймут, что нужно снимать другие фильмы, те, на которых можно бы было вырастить в России новое поколение — и потом за это поколение не было бы стыдно.